Провинциал и Провинциалка. Владимир Маканин

Хороший парень. И работать умеет. Но ты знаешь, он ведь ушел от своих за двадцать пять рублей надбавки». – «Не может быть». – «Ей-богу. Я сам ему это предложил». Вот именно этот хитроватый зам так и скажет однажды. Тот еще народец.

      – Зачем так цинично?.. Я же с тобой говорю открыто.

      – Да вот ведь и я открыто, – улыбается Ключарев.

      – Я ведь тебе и честно, и откровенно…

      – И за спиной моего начальника, – подхватывает Ключарев ноту. – Это честно?

      – Но с тобой-то я честен и откровенен.

      Оба замолкают. «Подожди. Не так будем петь, когда ты будешь у нас работать», – думает зам. Для Ключарева это тоже не секрет. Догадаться не трудно… Двадцать пять рублей как воздушный шар. То как бы приближаются к Ключареву, то опять возвращаются в гигантский карман хитрого зама.

      Тем не менее хитрый зам грустнеет. Насвистывает что-то. Не ждал сопротивления.

      – Я не строю из себя какую-то там девственницу, – говорит Ключарев и поглядывает на часы. – Ей-богу, не строю.

      – Так в чем же дело?

      – Видишь ли, я человек увлекающийся. Меня увлечь надо. – Мысль нравится, и Ключарев тут же развивает ее: – Умей твой начальник увлечь, будь он, так сказать, личностью, я бы, может, и рискнул. Я бы и на черную тему пошел. Я бы и за спиной начальника договорился. Я бы даже обманул его…

      – Ты старомодный человек.

      – А что делать? – Ключарев улыбается.

      Он улыбается, он вспомнил Калабанова из Старого Поселка. (При всех своих глупостях Калабанов увлечь умел. Этого не отнимешь.)

      Хитрый зам тоже улыбается. Ясно, что в эту минуту разговор бесполезен. Ключарев во власти какой-то идейки. Это ведь с каждым бывает. Но идейки временны, а двадцать пять рублей постоянны. Более того, ежемесячны. Так что пусть яблочко созревает, и если оно способно созреть, то…

      – Но ты все-таки подумай. – И зам протягивает руку. – Пока.

      – Пока.

      – Немного опаздываем, а?

      – Минут пять, не больше…

      Ключарев входит в отдел:

      – Привет всем.

      А все как раз рассаживаются по местам. Шумки и разговоры. Стул да стол с бумагами, боевое место, неотличимость от других. К Ключареву направляется Бусичкин – человек номер один, самый талантливый в отделе. Он спрашивает. Он спрашивает с ходу, сейчас он чем-то похож на шустрого газетчика из старых фильмов:

      – Ну?.. Как твое мнение? Дадут нам наконец настоящую тему?

      – Откуда мне знать? Скорее всего, не дадут, – говорит Ключарев.

      И видно, он подливает масла в огонь. Все вокруг возмущаются: как это не дадут? как же так?.. Всплеск вчерашних и позавчерашних разговоров. Неизвестность тяжелее всего. Ключарев не отвечает, не спорит, не вмешивается – он идет к своему столу и лишь привычно кривит губы в улыбке. «Он же у нас такой ироничный. Наш Ключарев – это же сама ирония!» – летит ему в спину голос, а он идет себе в дальнюю комнату. Отдел состоит из двух комнат, проходной и дальней. Место Ключарева в дальней.

      – Привет.

      Он садится за свой стол. Рядом, как всегда,