Провинциал и Провинциалка. Владимир Маканин

мужчины и женщины. Оно, допустим, ему теперь и грустно и больно, но зато теперь-то полная ясность. Если уж о деньгах зашла речь.

      – Но нужно срочно. Очень срочно. Ты понял?

      – Понял, Лида.

      – Привезешь в субботу?

      – Постараюсь.

      – Приезжай. Я жду… Не то чтобы буду ждать, а жду.

      Она говорит энергично, вся деловая с ног до головы. Что ж. Помогай тебе Бог. Бог как раз деловым и помогает.

      – Да-да. В субботу… Привезу… Я же пообещал, – размеренно кивает и отвечает ей Ключарев.

      Деловая сторона заканчивается, а с ней и весь разговор. И это первый раз за все время их отношений они говорят о деньгах. Если Лида и не знает об этой самой падающей кривой, то уже наверно чувствует. Женщина. Должна почувствовать к концу встречи. Так и есть: щеки порозовели, глаза напряжены.

      – Пока.

      – Пока, Лида.

      В отделе денег, разумеется, ни у кого не достанешь. Ну трояк, ну пять, но ведь никак не больше. Значит, в обеденный перерыв, – и Ключареву уже как бы подсказывается, – значит, достану в обеденный. Попробую. Через Наташу Гусарову, через друга дома.

      Наташа работает в смежном отделе, и в обед Ключареву ничего не стоит поймать ее у входа в столовую – она, то есть столовая, для отделов общая. И вот он уже поработал, и уже обед, и он ждет у входа.

      – Деньги? – И Наташа смеется. – Маленькие мужские тайны, а?

      – На маленькие мужские тайны не берут по триста рублей.

      – Триста? Ого!.. Замашки у тебя что надо!

      Ключарев и Наташа перекусывают стоя – у стола с бутербродами и соком.

      – Жене не говорить? – подсмеивается Наташа, доставая из сумочки пятьдесят рублей. Пять ровненьких красных бумажек, у нее всегда есть деньжата на какую-нибудь покупку. – Так что? Не говорить жене? – смеется.

      – Как хочешь.

      Ключареву безразлично. Не станет он ни сочинять, ни выдумывать. Собирает для старой знакомой деньги по ее, можно сказать, настоятельной просьбе – разве не так?

      – Ты сходишь к Володику Зарубину, – разрабатывает Наташа план добывания остальных денег.

      – А ты?

      – А я сбегаю к Хоттабычу.

      – Он разве близко работает?

      – Через дорогу – в большом корпусе. Ты не знал?.. А там же рядом и моя Верушка работает. Рублей сто пятьдесят я принесу. Это наверняка. – Она на секунду задумывается. – А дальше?.. А дальше, если не обойдемся, я слетаю еще к кой-кому…

      И уже понятно, что к концу обеденного перерыва, а в крайнем случае к концу дня, сумма будет собрана.

      Ключарев дожевывает бутерброд. Наташа допивает из стакана – красивые губы, красный томатный сок, – и опять она смеется. И говорит уже с каким-то восторгом:

      – Я все равно Майе донесу, что ты деньги собираешь. Если даже умолять будешь, донесу. Женская дружба – ты этого, Ключик, не поймешь. Ты мужик, что с тебя спрашивать. Не поймешь!

      Ключарев слушает ее вполуха. Он ценит Наташу, красивую, находчивую и умелую, ценит ее компанию, но слушать, как она говорит о женской дружбе, это