Иго во благо. Сергей Николаевич Прокопьев

сумка, походка, причёска.

      Внутри меня всё затряслось: я проспал жену. В голове началось метание мыслей: сколько раз ты собирался покончить с Мариной, рубануть, уйти от неё раз и навсегда, в результате всё разрешилось более чем просто. И кого винить?

      Сижу в полной прострации. Потом медленно поднимаюсь со скамьи, перехожу дорогу, жена с мужчиной направляются в сторону кафе.

      В голове мысль: она решила представить мужчину, чтобы расставить все точки – со мной всё покончено.

      Они проходят мимо кафе.

      Женщина вообще на жену не походит. Вообще. Юбка, походка, сумки такой у неё никогда не было.

      Но ведь я чётко видел, когда они шли, – моя жена.

      Вдруг абсолютно не она. Не её одежда, не так идёт. Как мог увидеть то, чего не было?

      В тот период у меня произошло отсечение жены. Голова помнила, что я люблю жену, я помнил до мелких деталей картину – когда впервые увидел Марину в ореоле. Но сердце с трепетом, волнением, уханьем от аромата жены, её взгляда, будто отключили. Столько лет обдавало волной нежности, когда оказывался рядом с женой…

      Само собой, здесь и телесное влечение, но не только. Обожание, восхищение, высота отношений, которые могут быть только у супругов. Как ребёнка, хотелось её обнять, прижать чмокнуть лишний раз в щёку, уткнуться в родное плечо. Нежность, радость, восторг, полёт…

      Вдруг всё отключилось. Память помнила – сердце молчало.

      Про Португалию расскажу дальше. Пока, забегая вперёд, приведу к слову эпизод из той эпопеи. В Португалии в одиннадцать вечера выходил из дома, шёл на поляну, была поблизости и тренировался. После знакомства со второй Мариной спорт забросил, не до того стало, на соревнованиях больше не выступал. В Португалии начал тренироваться, чтобы не закиснуть вконец. Поляна была на берегу океанского залива, на противоположной его стороне стояла католическая церковь. В двенадцать ночи бил колокол.

      Однажды занимаюсь на поляне, и возникает чёткое ощущение: дети мне не нужны. Пришло осознание: моё сердце, как и в случае с женой, холодно к сыновьям, дочери. Молчит. Я испугался. Это ведь тупик.

      К сыновьям испытывал более чем отцовские чувства, говорил уже о братстве, что возникает у спортсменов-борцов. Тренировались несколько лет вместе, в соревнованиях участвовали. Поддерживали друг друга. Вдруг равнодушие, будто враз стали чужими, безвозвратно ушли из сердца. Я начал обращаться в прошлую жизнь, заставлять себя вспоминать наши тренировки, соревнования, совместные поездки за город, как ходили семьёй в парк, плавали на катамаранах, кружились на каруселях, катались с горок. Вспоминать ночные службы, на которые ходили с ними, – Пасха, Рождество.

      Ложусь спать и пока не засну – вспоминаю, вспоминаю. Принудительно пытался запустить механизм сердца.

      Был случай. Еду по трассе, на обочине машина, дедок со шлангом в руке. Останавливаюсь: что сучилось? Оказывается, у дедка не получается бензин в канистру слить. Ёмкость в багажнике, пытается из неё канистру наполнить да в бак машины залить.

      – Не могу, будь оно неладно! – пожаловался.

      Я шланг засунул