Пасторали. Борис Гучков

или же вдвоем, —

      О, как божествен и прекрасен мир! —

      Идут, в доспехах рыцари, с копьем

      На знаменитый княжеский турнир…

      «На селе довольно скучные…»

      На селе довольно скучные

      Вечера, сказать по правде.

      Мимо окон моих Лушенька

      Пробежала в белом платье.

      Позвала, видать, Наталия,

      Вот и мчится очумело.

      Что за ножки, что за талия!

      Ах, как грудь открыта смело!

      У окна сижу и думаю,

      Занавескою играю:

      Что с Натальей, сельской дурою,

      Подружило эту кралю?

      Говорят, что у Лукерии,

      Да чего там! – просто Лушки,

      Перемяли парни в келии

      Все матрацы и подушки.

      Ничему-то я не верую.

      Может, разве только чуду.

      Я не пробовал, не ведаю,

      Я там вряд ли даже буду.

      Мне, с висками поседевшими, —

      Честно надобно признаться! —

      Не пристало посиделками

      Девок интересоваться.

      Мне бы наглости и дерзости,

      Я бы жил и кушал сладко.

      Но по юности и в зрелости

      Я из робкого десятка…

      Размышляя ночью темною

      О Лукреции и Плавте,

      Я усну с мечтой крамольною

      О Лукерье в белом платье.

      «Кум и кума хлебосолы. Две взрослые дочки…»

      У меня есть кум…

Василий МАКЕЕВ

      Кум и кума хлебосолы. Две взрослые дочки.

      Старшая в гости приехала хвастаться внуком.

      Ломится стол, а шикарную закусь – груздочки

      Младшая дочка зеленым украсила луком.

      Луком окрашены яйца. Их целая горка

      Высится в праздничной миске волною цунами.

      Курица, мясо, салаты… Вихрастый Егорка

      Яйца катать убежал на дворе с пацанами.

      В церковь сходили, к иконам, к Господнему гробу.

      Ранняя Пасха. Еще и промозгло, и зябко.

      Кумову рюмку, готовую кануть в утробу,

      В шумном застолье рукой не отводит хозяйка.

      Так широко не гулялось от самых Петровок,

      От Покрова и Кузьминок – поры ледостава.

      Младшая слазила в погреб и пять поллитровок