Пасторали. Борис Гучков

мою память отшибло!»

      Возле вокзала азартно играли в наперстки.

      Ну и, конечно же, бабу зазвали кидалы.

      Все проиграв, Варя даже завыла по-песьи:

      «Вот и удвоились, девка, твои капиталы!

      Это ж равно как дитяти украсть с пуповины!

      Ах, до чего ж у кидалы противная харя!..»

      Денег пришлось на дорогу занять у Полины.

      Ей ничего не сказала разумная Варя.

      «Дура я, дура… Одела б, обула мальчишку…

      Что же я дома скажу? И убить меня мало!..»

      «Деньги-то, Варя, опять положила на книжку?»

      «Да, я на целую тысячу наторговала!..»

      «Чем жизнь села измерена годами…»

      Чем жизнь села измерена годами?

      То урожай, то снова недород…

      О муже как-то Варином гадали:

      Откуда появился он? Так вот

      Что сарафанным радио надуло.

      И оказалась верною молва:

      Растратчик. Отсидел. Едва под дуло

      Не угодил – расстрельные дела!

      Угодлив до слащавости, и гадом

      Никто его в селе не назовет.

      Не то завмагом был, не то завскладом.

      Но счетовод – так точно счетовод!

      Обрел растратчик и покой, и крышу,

      И в Варькины объятья угодил.

      По отчеству – Абрамович, а кличут

      Не то Исаак, не то Иегудил.

      Где подцепила? Кажется, в Рязани

      Перебивался он, отбывши срок.

      Привлек ее красивыми глазами

      И хваткою хозяйственной привлек.

      Везде и все карманными весами

      Перепроверит, даже если ГОСТ.

      И Варя величает его Саней.

      Мужик, как бабы поняли, не прост.

      Все в дом и в дом… Хозяин, работяга!

      А дом какой отгрохали – взгляни!

      Все ничего, когда бы не спиртяга…

      «Ты, это, Варька, мужа приструни!»

      На это Варя, подбоченясь, гордо

      Всегда твердит заученно одно:

      «Еще чего! Никто не льет вам в горло.

      Вот Саня мой – совсем не пьет вино».

      «Все как-то вместе ехали в Исады…»

      Все как-то вместе ехали в Исады.

      Полуторку вел хмурый мужичок.

      Вдруг взял да и поведал нам о Сане

      Чуть-чуть побольше Варин язычок.

      «Ну, были мы в Рязани в ресторане.

      Дороговизна жуткая – умри!

      Со сценой рядом столики заранее

      Заказаны солидными людьми.

      А я-то в полушубке и с вещами.

      Ну, знаете дорожный мой баул.

      Нас поначалу с Саней не пущали,

      Зачем-то посылали нас в аул.

      Но Саня молвил: «Это… вы почутче!

      Со мною дама. Мы не моряки,

      Не чухлома какая и не чукчи.

      Извольте-ка нам выдать номерки!»

      Да, Саня мой, он сроду не в «атасах».

      Чай, за плечами институт тюрьмы.

      Трояк всучил кому-то (при лампасах

      Его штаны) – и приземлились мы.

      Присели и, оправясь от испуга,

      Я оглядела зал из-за стола.

      А блузка на мне, девоньки, из пуха,

      Как