Русской души кочевья. Борис Гучков

утром, придя во храмы…»

      8 июля – день Петра и Февронии Муромских, в иночестве наречённых Давидом и Ефросинией

      Летним утром, придя во храмы,

      Где в окладах резных иконы,

      За Февронию и Петра мы,

      Россияне, кладём поклоны.

      Из коттеджа мы или барака, —

      Все равны – и богач, и бедный! —

      За любовь и за крепость брака

      Смирно молимся, чтим обедни.

      В эти дни июльские, синие,

      Глядя с нежностью друг на друга,

      Просим милости у Ефросинии

      И Давида, её супруга…

      Сретение

      Утром рано-рано

      У церковных врат

      Симеон и Анна

      В радости стоят.

      «Вот и намолил я

      Миру Благодать,

      Чтоб Тебя, Мария,

      С Сыном увидать!

      Ухожу со Светом,

      С Радостью во тьму,

      Ибо в Царстве этом

      Править есть кому!..»

      Много лет картине,

      И она – не сон.

      «Отпущаешь ныне…» —

      Молвил Симеон.

      «Никогда не просил ничего…»

      Никогда не просил ничего.

      Жил беспечно и просто.

      Говорят, не любили его

      За такое упорство.

      Никогда он взаймы не просил

      Ни пятёрки, ни трёшки.

      Мало мёда, вкушая, вкусил —

      Две неполные ложки.

      Но тому, кто купался в медах,

      Кто не стоит и ногтя,

      Пусть тот даже подлец и мудак,

      Не подкладывал дёгтя…

      «На уроке в первом классе…»

      На уроке в первом классе,

      Как и сверстник мой любой,

      Промокал я, помню, кляксы

      Промокашкой голубой.

      С неразлучной промокашкой,

      Разузоренной весьма,

      Постигал я первоклашкой

      Каллиграфию письма.

      Промокнув, глазел разиней:

      Я ж писал «отчизна», «честь»…

      Но, увы, слова на синей

      Промокашке не прочесть.

      Как недолго нас учили

      Постигать сии верха!

      Ручки-шарики вручили:

      Почерк – это чепуха.

      Ну а коли есть излишек,

      С промокашкою тетрадь

      Для девчонок и мальчишек

      Перестали выпускать…

      Но извечно не лоялен

      К лжи и подлости поэт.

      В пресс-папье легли слоями

      Промокашки наших лет.

      На законов кипе тесной —

      Я бы кипы эти сжёг —

      Неустанно в поднебесной

      Сушит визы «утюжок».

      Не до плясок, не до песен —

      До сумы и до тюрьмы.

      Писанины этой плесень

      Запечатала умы.

      Сколько в смене поколений

      Для чинуш и сволоты

      Индульгенций, званий, премий

      Промокнуло, время, ты!

      У меня мечты другие.

      Тошнота – словесный блуд.

      Без ножа, без хирургии

      Пресс-папье не отдадут.

      Без бумажки всяк букашка.

      Но однажды, в некий час,

      Промокнёшь