Пояс Богородицы. Борис Гучков

нет в живых, создатели стихов.

      Хранит покой чугунная ограда.

      Не надо вам замаливать грехов,

      Большой вины заглаживать не надо.

      Я, может быть, тебя тревожу зря,

      Слагатель оды середине века…

      Как холодна декабрьская заря!

      Уходит век. В ночи сияет Вега.

      Дымы столбом. Ни ветерка, ни туч.

      Лежит равнина в белоснежном шёлке.

      Ночной мороз, что нестерпим и жгуч,

      Иль жаркий стыд мои раскрасил щеки?

      «Не эмали и камеи…»

      Не эмали и камеи,

      Не в рассветных росах розы,

      (Очерствели, охамели

      От жестокой этой прозы),

      Не берёзы и осины

      Воспевают ныне барды —

      Минимаркеты-торгсины,

      Фонды, банки и ломбарды.

      Сколько есть в миру религий,

      Все теперь к России в гости.

      Что же делать? Снять вериги

      И улечься на погосте?..

      Чтоб в былое воротиться,

      Опоздали мы, пожалуй.

      Ведь ни капельки водицы

      В рукаве уже пожарном.

      Но ведь всяк живущий ищет

      Потайную дверцу клада.

      Стало быть, на пепелище

      Возводить и строить надо.

      «Время раскисших глин…»

      Время раскисших глин.

      Злая угрюмость лиц.

      В небе растаял клин

      К югу летящих птиц.

      Время зонтов, плащей.

      Ноги в тепле – и рад.

      Все в порядке вещей.

      Все, как и год назад.

      Зло на друзей кричим

      И на родных в дому.

      Перечень всех причин —

      Нужен ли он кому?

      Вы как в кошмарном сне —

      Утра и вечера.

      Что там опять в Чечне?

      То же, что и вчера.

      До смерти надоест

      Хмурый ноябрьский свет.

      Неисчислим реестр

      Скорби людской и бед.

      Так вот, само собой,

      Мы в череде невзгод

      Переживём с тобой

      И високосный год…

      «Визы и печати…»

      Визы и печати

      Рейса до Востока.

      Минимум печали.

      Максимум восторга.

      Строгая таможня.

      Русская столица.

      Наконец-то можно

      В кресле развалиться.

      Оторвался «Боинг»

      Тяжко от бетона.

      Ни сердечной боли,

      Ни глухого стона.

      Мураши по коже?

      Рвется пуповина?..

      Пол ноте! Похоже,

      Все ему едино.

      Водки и салями,

      Осетровой «каши»

      И в Дар-эс-Саламе

      Он себе закажет.

      «Как старец на покой…»

      Как старец на покой,

      Чьи помыслы чисты,

      С чем, с ношею какой,

      Мой век, уходишь ты?

      С поклажею ума,

      Чредой бессмертных строк

      Но не признал ярма,

      Увы, людской порок.

      Похоже, до поры

      Мы, как в упадке Рим,

      Вершим