Заплаканная душа. Василий Макеев

лил кровей кавказских и отважно

      Восточных дев не вёл на сеновал.

      Не тютя, но в горячности разбойной

      Я и врагами не был уличён,

      А кто не сыт междоусобной бойней —

      Тот воли не обрящет нипочём!

      Мы все, мои собратья Шахрудины

      и Магометы, милые мои,

      Вошли в года, в степенные седины,

      Но не свернули с честной колеи.

      Когда-нибудь, пропахнувший полынью,

      Я перейду Кавказский перевал,

      Чтоб Шахрудин объял меня светлынью

      И Магомет по-братски приобнял.

      Стихами, как невянущей любовью,

      Мы побратались – войнам вопреки,

      Не замаравшись сродственною кровью,

      Не отвергая поданной руки.

      Я слышал от дедов моих и бабок,

      Что и во мне черкесский есть исток.

      Не потому ль не хлипок и не зябок —

      Сплошь русопят, но чувствую Восток?

      Сон-трава

      Сон-трава понурая,

      Сон-трава

      Бархатно-мохнатая, как пчела,

      В рот песку нечаянно набрала

      Сон-трава.

      Солнышко не брезгует сон-травой,

      Дразнит золотистою бечевой,

      Но никак не выправить головы

      Сон-травы.

      Словно когти лешего, лепестки,

      На листах дремотные волоски,

      Без тепла и запаха…

      Какова

      Сон-трава?

      Душу тайной тёмною не трави,

      Может быть, ты снадобье от любви?

      Пейте для забвения наяву

      Сон-траву.

      Коль и я невесело заживу,

      Упаду потерянно в сон-траву…

      Песни не проклюнулись,

      Не взошли слова…

      Сон-трава…

      «Опять проголосил он…»

      Что-то от жизни головушка

      Пуще болит и болит.

Из старых стихов

      Опять проголосил он,

                              мой соловушка —

      Небесный перепуганный пиит,

      Что до смерти безумная головушка

      У всякого дерьма не заболит!

      Похоже, я свой век уже отпотчевал

      И этому с оглядкою, но рад.

      Осталось имя древнее, а отчеством

      И через раз досель не наградят.

      Куда девалась стать или сноровушка,

      На темя время шлёпнуло печать.

      Но коли уж линдикать не соловушкой,

      Хотя бы сизым селезнем кричать…

      «Я разумом складен, поверьем повит…»

      Я разумом складен, поверьем повит,

      Довольством не стану давиться,

      А сердце, как в песне, щемит и щемит

      О некой ямщицкой девице.

      Должно быть, была на погляд хороша,

      Любилось скоромно и бодро…

      А ныне в траве ни греха, ни шиша —

      Одни заскорузлые бедра.

      Мне сроду не слыть

                              песняром-ямщиком,

      Но песню, хоть хрипло, но лажу,

      Коль сдуру покинул родительский дом,

      Любовь осмеяв, как пропажу.

      И всё ж напоследок, казачья родня

      С