Сердце королевы. Кристина Кашор

Тиэль, не надо. Зачем ты так делаешь? Мне нужна твоя помощь!

      Но Тиэль ушел в себя и молчал, словно вовсе ее не слышал.

      «Будто пытаешься говорить с пустой оболочкой, – подумала Биттерблу. – И это случается так быстро».

      – Значит, придется мне спросить кого-нибудь еще, – сказала она.

      Голос Тиэля прозвучал словно из глухого колодца.

      – Не оставляйте меня сейчас, ваше величество, – сказал он. – Прошу вас, подождите. У меня есть для вас ответ. Нельзя ли мне… нельзя ли мне присесть, ваше величество?

      – Конечно!

      Он тяжело сел, помедлил мгновение…

      – Вся загвоздка в помиловании, ваше величество. В прощении всех преступлений и невозможности установить наверняка, что кравшие делали это для Лека, а не для себя.

      – Разве этот указ не родился именно из предположения, что истинной причиной всех преступлений был Лек?

      – Нет, ваше величество, – покачал головой Тиэль. – Причиной его стало признание того факта, что нам никогда не удастся ни в чем установить истину.

      Какая гнетущая мысль.

      – И все же кто-то должен предоставить компенсацию тем, кто понес убытки.

      – Не думаете ли вы, ваше величество, что, если бы люди желали возмещения, они попросили бы его у вас?

      – А у кого же?

      – Любой подданный может написать письмо в суд, ваше величество, ваши писари прочитывают все письма.

      – Но умеет ли этот подданный писать?

      Взгляд, который Тиэль задержал на ее лице, уже снова был внимателен и полон понимания того, к чему она ведет.

      – После вчерашнего обсуждения, ваше величество, – сказал он, – я расспросил Раннемуда о статистике грамотности. К сожалению, он признал, что и в самом деле ее приукрашивает. У него есть склонность… видеть вещи в слишком оптимистичном свете. Это, – Тиэль деликатно кашлянул, – одно из тех качеств, что делают его незаменимым представителем двора в городе. Но с нами он, конечно же, должен быть откровенен. И отныне будет. Я сказал ему об этом прямо. И да, ваше величество, – твердо добавил Тиэль, – достаточное число ваших подданных умеют писать; вы видели хартии. Я по-прежнему убежден, что если бы они хотели возмещения ущерба, то написали бы вам.

      – Что ж, прости, Тиэль, но мне этого недостаточно. Я не могу выносить мысли о том, сколько наш двор задолжал народу. Мне все равно, хотят они от меня возмещения или нет. С моей стороны несправедливо его удерживать.

      Тиэль молча изучал ее взглядом, сложив руки на коленях. Биттерблу не могла понять, откуда в его глазах эта странная безнадежность.

      – Тиэль, – позвала она в отчаянии. – Пожалуйста, скажи, что с тобой? Что не так?

      Через мгновение он тихо ответил:

      – Я понимаю вас, ваше величество, и я рад, что вы обсудили свои соображения со мной. Надеюсь, что во всех подобных делах вы всегда будете первым делом обращаться ко мне. Вот что я вам скажу: напишите своему дяде и спросите его совета. Пожалуй, когда он приедет, мы сможем обсудить дальнейший