Пятьдесят оттенков темноты. Барбара Вайн

узнала, но это было позже.

      Вспоминать нетрудно – трудно заново переживать чувства, которые я испытала, когда вошла в гостиную и увидела Фрэнсиса, сидящего там вместе с Иден. Замирание сердца, что-то похожее на панику, мысль о том, что теперь все пропало. Почему? Почему я так волновалась? Почему первые несколько секунд я была абсолютно уверена, что мы с ним невзлюбим друг друга и, хуже того, что в его присутствии я всегда буду чувствовать себя неуклюжей, смешной и глупой? В эти первые секунды я испугалась его и, защищаясь, словно спряталась в раковину.

      Вере, уделявшей столько внимания соблюдению приличий, и в голову не пришло еще раз представить нас друг другу. Иден тоже. Возможно, с моей стороны было смешно чего-то ждать. Какие могут быть церемонии между двоюродным братом и сестрой, родственниками? Наверное, я была маленьким педантом, настоящей занудой, если хотела, чтобы мне рассказывали о Фрэнсисе, а ему – обо мне, помогая найти друг в друге что-то общее; чтобы Вера или Иден просто из чувства симпатии к людям, которое у них напрочь отсутствовало, помогли нам общаться? Я молча стояла, размышляя – строила самые нелепые предположения, где мне теперь спать. И понимала, что не смогу заставить себя спросить.

      Он был красивым парнем. Если вы хотите знать, как он выглядел, найдите несколько номеров журнала для мальчиков «Бойз оун пейпер» или юношеский роман с иллюстрациями, выпущенный в конце девятнадцатого века. Фрэнсис был похож на прообраз юного героя: стройный молодой англичанин, капитан регбийной команды, впоследствии лучший регбист университета, староста класса, великодушный к младшим, суровый гонитель несправедливости, голубая кровь или, как говорят американцы, настоящая «белая кость», но в то же время скромный, сэр Генри Куртис[28] в молодости. Сегодня мы бы сказали, что он просто копия актера Энтони Эндрюса. Светловолосый, с резкими чертами лица и подбородком, словно вырезанным острым ножом из тикового дерева, пронзительными синими глазами и полными, а не тонкими, как можно было ожидать, губами. Кроме того, бросалось в глаза его сходство с Иден. Внешне они больше походили на близнецов, чем мой отец и Вера, – в свои тринадцать Фрэнсис уже перерос Иден.

      Мы сели за стол, накрытый для чая, и Вера тут же принялась расхваливать большой круглый пирог, посыпанный сверху чьей-то недельной нормой сахара. Иден хихикала. Она стала на год старше, но выглядела не такой взрослой, менее неприступной. Я также увидела, что других людей могут допускать внутрь магического круга, заключавшего только их двоих, ее и Веру. Хотя, нет – тут я ошибаюсь. Теперь образовались две пары – Иден и Фрэнсис, Иден и Вера, – но ни в коем случае не трио. Об обращении Фрэнсиса с матерью я расскажу позже, хотя с самого начала, в эти первые часы, оно шокировало и заинтриговало меня. Поведение Фрэнсиса и Иден казалось мне странным. Они ставили меня в тупик и в каком-то смысле пугали. Я не понимала причины – была слишком мала. Взгляды, которыми они обменивались, хихиканье Иден в ответ на его слова, перешептывание,

28

Персонаж романа Г. Р. Хаггарда «Копи царя Соломона».