Пятьдесят оттенков темноты. Барбара Вайн

на плиту Иден. – Но ведь все часы тикают, за исключением электрических.

      – Я знаю. – Наверное, это кажется нелепым, но у меня на глазах выступили слезы. – Мне не нравится, что они тикают. Я ничего не могу поделать. Я выставила часы за окно, чтобы их не слышать.

      – Никогда не слышала чего-либо подобного, – сказала Вера.

      – Почему ты не пришла и не сказала нам, что тебе не нравится их тиканье?

      – Не хотела вас беспокоить.

      – Вне всякого сомнения, лучше было бы побеспокоить меня, – очень мягко и спокойно сказала Иден, – чем портить мои часы.

      – Я их не портила. Они идут.

      – Нет никаких причин плакать, – сказала Вера. – Слезы тут не помогут. Что у нас с яйцом? Оно кипит не меньше десяти минут.

      Иден выудила яйцо и поместила в мою подставку.

      – Я предупреждала, что тебе не понравится вкрутую. Бог мой, мне нужно бежать. Посмотрите, который час!

      Я осталась с Верой одна. Она несколько минут еще продолжала рассуждать о часах, о ценах на них, о неизбежности тиканья, время от времени отклоняясь от темы и заявляя, что в моем возрасте нельзя быть такой нервной. Тогда я ничего не знала о проекции[25], но теперь понимаю, что столкнулась именно с этим явлением. Мое яйцо несъедобно. Я должна позволить ей сварить другое. Не способная обижаться, она полагала, что на меня не подействует полученная выволочка. Я вытерла вымытые Верой тарелки. Поднявшись к себе в спальню, обнаружила, что часы исчезли. Куда их убрали, так и осталось для меня тайной, но до самого отъезда они больше не попадались мне на глаза.

      Тот мой визит продлился недолго. «Странная война»[26] действительно оказалась странной; поговаривали, что к Рождеству она закончится, и через две недели отец приехал в Грейт-Синдон, чтобы забрать меня домой. Пять месяцев спустя, в марте следующего года, Иден прислала мне перевод на пять шиллингов по случаю дня рождения. Примерно в это же время Вера приезжала на целый день в Лондон и подарила мне две полкроны, так что у меня имелась возможность поблагодарить ее лично.

      Я не отправила Иден письмо с благодарностью вовсе не потому, что была ленива, плохо воспитана, не любила писать письма или мне не нравилось получать пять шиллингов. Просто не знала, о чем писать Иден. Мне абсолютно ничего не приходило в голову – кроме слов благодарности. В то время среди моих чувств к ней и к Вере преобладал трепет. Тем или иным способом они унижали меня, и в их присутствии я чувствовала себя ничтожной, безнадежной, не способной ни в чем с ними сравниться. Если я напишу, то с письмом обязательно будет что-то не так. Или грамматические ошибки, или неразборчивый почерк, или неправильно написанный адрес. Конечно, я писала Иден и раньше, всегда подписываясь «с любовью от». Может быть, теперь, после того, как мы так много времени провели в обществе друг друга и я получила столько уроков, практических и метафизических, относительно образа жизни, это нужно изменить? Может быть, следует завершать письмо фразой «люблю», «обожаю» или – вследствие ее явного разочарования

25

Психологический процесс, относимый к механизмам психологической защиты, в результате которого внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне. Человек приписывает кому-то или чему-то свои собственные мысли, чувства, мотивы, черты характера и пр., полагая, что он воспринял что-то приходящее извне, а не изнутри него самого.

26

Период Второй мировой войны между сентябрем 1939 г. и маем 1940 г., когда Великобритания де-юре находилась в состоянии войны с Германией, но де-факто не принимала участия в боевых действиях.