Синий город на Садовой. Владислав Крапивин

что год назад перенес настоящую хирургическую операцию…

      – Чтобы я свой родной аппендикс отдал добровольно? – возмутился Федя. – Брысь умываться!

      – Счас… А Бориса тоже дразнили?

      – Еще как! Хуже всех…

      Ты иди все прямо, прямо,

      Будет там помойна яма,

      В яме той сидит Борис,

      Он наелся дохлых крыс. 

      – Мы с ним тогда и подружились первый раз, – вспомнил о раннем детстве Федя. – В средней группе. Я за него заступился, и мы двое… против толпы…

      – А когда он приедет? Скоро?

      – Через неделю, наверно. Если в Москве не задержится…

      – Я про Бориса тоже стихи сочинил, – сообщил Степка.

      Плачет Боря на заборе,

      У него большее горе:

      Мама не дает Бориске

      Съесть холодные сосиски. 

      Федя не пощадил автора:

      – Это ведь не твои стихи. Такие уже есть, только не про Бориса, а про киску…

      – Ну и что! Я же переделал!

      – Так нельзя. Настоящим поэтам за такие дела знаешь как попадает!..

      – Я ведь еще не настоящий, – опять надул губы Степка.

      – «Еще»… – усмехнулся Федя. Степкина склонность к рифмотворчеству была всем известна.

      – А какие ты еще дразнилки знаешь? – ушел Степка от неприятной темы.

      – Да такие же, наверно, как и вы там…

      «Вова-корова, дай молока.

      Сколько стоит?" – «Три пятака…» 

      – Это все знают.

      – А еще:

      Игорешка-поварешка,

      Недоварена картошка… 

      – Ой, эту я не слыхал! – обрадовался Степка. – Игорешка у нас как раз есть!..

      – Да ты что! – спохватился Федя. – Я тебе для этого, что ли, рассказываю? Чтобы ты людей изводил, да?

      – Я же для запаса! Если они первые полезут!..

      Ксения сунула голову в дверь:

      – Да это что за лодыри! Еще и не думали одеваться!..

      Федя дотянулся, взял со стула заряженный водяной пистолет и пустил в сестрицу струю. Ксения пообещала из-за двери:

      – Подожди, попросишь еще нашивку…

      – Ну Ксю-уша!.. – Федя вскочил, свалив на пол Степку. – Мы хорошие!..

      Этот день с утра до вечера…

      Красивый ярлык от иностранных шмоток нужен был, чтобы рассчитаться с Гугой.

      Гуга – Федин одноклассник. Кличку свою он получил благодаря географичке Анне Григорьевне. Что-то ехидное сказал на уроке, и Аннушка не выдержала:

      – Ох и змея ты, Куприянов!

      До этого Гошка Куприянов был просто Купер. Но тут кто-то из девчонок находчиво хихикнул:

      – Не змея, а Большой Змей. Из романа Ку-пера.

      Ну и пошло: Большой Змей – Чингачгук – Гук – Гуга…

      Было это еще в начале пятого класса. С той поры Гуга крепко повзрослел, обогнал многих одноклассников не только в росте, но и, как говорится, в «жизненных интересах». Имел касательство к компании некоего Герцога, что тусовалась в большом дворе на улице Мира. Завел себе в классе двух приятелей-адъютантов, на остальных же «пионерчиков» глядел снисходительно. Впрочем, агрессивности не проявлял, на прозвище не обижался,