Синий город на Садовой. Владислав Крапивин

Ну, я и выпросил без пряжки, за девяносто пять копеек. Держи товар и сдачу…

      – Спасибо! Я, значит, марки куплю! – обрадовался Федя так, что у прапорщика рассеялись всякие сомнения.

      – Ну, гуляй, отпускник! Каникулы небось?..

      От Военторга Федя двинулся во двор к Борису. Тот жил на улице Грибоедова в старом восьмиквартирном доме, обшитом потемневшим тесом. Над домом, как над исследовательским кораблем, торчала щетина разнокалиберных антенн. На дворе в ряд выстроились дровяники и сараи. В одном из сарайчиков стоял их с Борисом «Росинант» – драндулет Пензенского завода. Дребезжащий от старости, но легкий на ходу, потому что втулки перебирали регулярно и о смазке не забывали… Сегодня надо было наконец разбортовать заднюю шину и подклеить заплату на камере, а то колесо спускало через каждые полчаса…

      У сарая Федя встретил Борькину бабушку. Она обрадовалась и спросила, не хочет ли Феденька холодной окрошки. Феденька хотел. Поглощая на кухне окрошку, он узнал, что пришло письмо из Ярославля, где была очередная стоянка туристского четырехпалубного «Михаил Кутузов». Борис и его родители сообщили, что повидали множество городов и всяких интересных мест и уже соскучились по дому. Плавание по Волго-Балту очень увлекательное, только подводит погода: часто идут дожди…

      – А у нас хоть бы капля перепала. На огороде все сохнет…

      – Синоптики обещали грозу, – утешил Федя.

      – Дай-то Бог… – Бабушка глянула на икону в углу.

      Часа полтора Федя возился с велосипедом: приклеил резину, качнул во втулки жидкого масла, примотал покрепче проволокой тормозную планку. Потом отыскал в коробке со всякой мелочью ту самую пряжку. Борис давно говорил: давай подарим Степке, чего она без дела валяется… Федя поколотил поленом кожу (а точнее – твердый искусственный материал). Пояс, конечно, сделался обшарпанным, зато не таким жестким. Федя приладил его к пряжке и отрезал лишнее, а то хватило бы на шестерых Степок…

      Когда Федя вернулся домой, на кухне хозяйничала мама. Сообщила, что сегодня с обеда у нее отгул.

      – Отработал свою практику?

      – Завтра еще день…

      – Что же вы там, бочки с мазутом катаете? Ноги перемазаны…

      – Это я «конягу» чинил… Мама, обедать не хочу! Меня Оксана Климентьевна окрошкой кормила. Две тарелки!

      – Сейчас на рынок пойдем. Помойся только, чучело.

      Федя с удовольствием забрался под душ и заверещал под холодными струями. Сразу позабылась всякая жара… Но потом пришлось пустить и теплую воду, иначе смазка не отмывалась.

      – Много мыла не трать! – крикнула из кухни мама. – Там последний кусок, по талонам опять не дали…

      Федя сказал из-за двери, сквозь шумное журчание:

      – Вот если бы ты пускала меня на речку, никакого мыла не пришлось бы тратить. Песочком оттирался бы…

      – Приедет Боря, тогда пожалуйста, вдвоем. Он – человек надежный. А ты растяпа. Сам же говорил – плаваешь еле-еле…

      – Там и плавать-то негде! Везде по пуп!

      Речка Ковжа, что под заросшими береговыми откосами дугой опоясывала Устальск, была