Настольная книга злобного сюрреалиста. Георгий Алексеевич Серов

словам. Биопсия… Ему слишком хорошо было известно это слово, а также то, что за ним скрывалось.

      – Господи! – Подумал он с отчаянием. – Неужели онкология? За что? Почему я?

      Слишком свежи были воспоминания мучений и мытарств его двоюродной сестры и всего её семейства. В течение трёх лет, казавшихся скоротечным спуском в холод могилы, сестра сдавала анализы, биопсию, стояла в очередях, опять сдавала анализы, потом опять стояла в очередях и сдавала биопсию. И повторно, и в третий раз.

      Одни анализы устаревали, другие уже не нужны были. И так кругами… Кругами дантова ада, заботливо обустроенного на земле одними людьми для других. В итоге, время было упущено, хотя, может, его и не было вовсе – кто теперь скажет?

      Попытавшись справиться с ударом, он проговорил, с трудом разлепляя резко пересохшие губы:

      – Доктор, что вы увидели?

      – Ну-у, у вас уплотнение в левой почке, что может свидетельствовать о некоем новообразовании. – Протяжно начал разглагольствовать узист, добавив-добив затем:

      – А с учётом распространения уплотнения на близлежащие узлы, представляется, что у вас онкология.

      Вот посмотрите, на снимке видно, я тут обвёл красной ручкой ваши проблемные зоны – уплотнения.

      Михаил Юрьевич тупо смотрел на черно-белые треугольники развёртки УЗИ. Да, он видел какие-то светло-серые контуры на сером и тёмно-сером фоне. Да, они были обведены заботливым врачом красной ручкой. Однако он решительно ничего не понимал.

      – Но я бы вам к профильному специалисту рекомендовал сначала сходить. – Продолжил доктор.

      – Что же это такое? – Спросил, не обращаясь ни к кому в особенности, Михаил Юрьевич, отходя тихонько вдоль облупленной стеночки от кабинета УЗИ-диагностики.

      Как-то автоматически он добрёл до кабинета терапевта – молодой девчонки, только выпустившейся из медицинской академии. У неё перед кабинетом уже было пусто – поток страждущих, по всей видимости, временно иссяк, и Мартынов без каких-либо проволочек и извечной ругани, стоящей в очередях, зашёл к терапевту.

      – Вот, Мария Александровна, что мне нарисовали тут. – Сказал он глухим голосом, подавая заключение.

      Юный терапевт, пробежав глазами заключение, остановилась на тех самых строчках, содержащих медицинские ругательства, которые повергли в уныние Михаила Юрьевича за несколько минут до этого.

      – Вы присядьте, Михаил Юрьевич. – Как можно более ласково сказала она, поднимая трубку допотопного дискового телефона и накручивая на нём цифры.

      – Аллё, Андрей Силантич? – Спросила она у невидимого собеседника. – Я тут по Мартынову звоню… Да… Да.

      Она внимала голосу мрачного узиста, который, по всей видимости, повторял сказанное недавно Михаилу Юрьевичу, но уже с вкраплениями птичьего медицинского диалекта, всякими паренхимами и холидиозами, поскольку общался с коллегой по цеху.

      Положив трубку, Мария Александровна, вскинула на Михаила Юрьевича взор лани, пять минут назад потерявшей своего телёночка.

      – Михаил Юрьевич, –