Тимош и Роксанда. Владислав Бахревский

медвежьи объятия Москвы.

      – Я думаю, что с вашей помощью мне удастся склонить Хмельницкого к переговорам о мире. И не кажется ли вам, что эти переговоры должны состояться в Киеве?

      Митрополит и архимандрит посмотрели друг на друга и согласились с сенатором.

      – Мы сообщим вашей милости о месте и времени новой встречи, – сказал митрополит, прощаясь.

      «Каждый печется о своей выгоде, – горестно размышлял Адам Кисель, оставшись один. – Киевские иерархи боятся за свою власть и за свои доходы».

      8

      Князь Захария Четвертинский только через три недели привез из канцелярии Хмельницкого приглашение в Киев. Посольство перебралось в местечко Зайцево, и отсюда Адам Кисель направил своего брата Николая и пана Смяровского в ставку гетмана с наказом убедить гетмана приехать в Киев для переговоров о мире.

      Сам Адам Кисель еще раз тайно встретился с митрополитом, архимандритом и католическим ксендзом и принялся раскидывать сеть, в которую ловились бы важные новости о жизни в казачьих полках.

      Однажды вместе с паном Мясковским, имея возницу и всего одного казака, который следовал за санями сенатора с посольским знаменем, Адам Кисель поехал в местечко Лесники.

      Дорога шла через Годоновку, имение князя Корецкого. Здесь-то и остановили пана воеводу.

      Мужики выскочили на дорогу, схватили лошадей под уздцы и, весело гомоня, стали наперебой кричать что-то несуразное: мол, живу не отпустят, если паны не откупятся, что ныне Масленица, а вино дорого, без вина же какая Масленица?!

      – Что вы хотите? – вскричал пан Мясковский. – Вы не имеете права нас задерживать! Мы королевские послы и гости гетмана.

      – Денег они хотят, – спокойно сказал Адам Кисель и полез за кошельком.

      – Что вы делаете? – сделал страшные глаза пан Мясковский. – Они же отнимут.

      Адам Кисель высыпал на ладонь несколько талеров и, глядя на мужика, который показался ему заводилой, спросил:

      – Сколько берете за голову?

      – Да-к?! – Мужик поглядел на своих. – По сколько?

      – За панские по полсотни! – уверенно сказали мужики.

      – А казака?

      – Казака за десять талеров отпустим.

      – Побойтесь Бога! – вскричал Адам Кисель. – По полсотни? По двадцати будет хорошо.

      – Выходит, пан воевода, ты себя оценяешь дешевле заморенной кобылы! – захохотал мужик и протянул лапу под панский нос. – Давай, сколько просим.

      Адам Кисель отсчитал сотню талеров.

      – Казак пусть в придачу идет.

      – Не обижайте своего человека! – насупился мужичий атаман. – За себя по полсотни не жалеете добрым людям подарить! Что же, казак для вас пустое место? Оттого и побили мы вас и еще бить будем, что вам на простого человека начхать.

      Адам Кисель отсчитал за казака десять талеров.

      – А что же за возницу не просите? – спросил с вызовом.

      – А потому не просим, – сказал заводила, – что он нашей кости человек. Подневольный.