Тимош и Роксанда. Владислав Бахревский

на колени не встал, знамени не поцеловал. Ухватил рукою древко и повернулся к своим – кому отдать – и отдал обозному Черняте, а тот, поморщась, передал знамя сотнику Богуну.

      – От всего Войска Запорожского и от себя благодарю его королевскую милость за сии высокие клейноды и благодарю от всего Войска и от себя вашу милость, пан воевода, за ваши многие хлопоты о нас, недостойных, – сказал гетман.

      Помолчав, улыбнулся:

      – Зову всех в дом мой отпраздновать столь великие милости его королевского величества.

      11

      Московский посол стоял перед самым алтарем на почетном месте. Адам Кисель послал для встречи с ним несколько комиссаров и пана Смяровского, человека, умеющего добывать тайны.

      Московский посол учтиво и ласково поздоровался с польскими коллегами, но никаких разговоров вести не пришлось. Вокруг москаля стояла казачья старшина. Откуда ни возьмись, объявилась в церкви толпа казаков, ретивых в молитве. Они, крестясь и подпевая певчим, заняли все места перед алтарем, оттеснив польских комиссаров к левому клиросу. Стало в церкви душно, и пан Смяровский сделал своим знак – уходить.

      В толкотне, созданной умышленно, казачьи соглядатаи, однако, потеряли поляков из виду, и они, по двое, по трое, разбрелись по городу. Пан Смяровский с паном Мясковским успели заглянуть в костел.

      Животный страх напал на них в этом разоренном каменном мешке. Пол загажен человечьим пометом – ступить некуда. Алтари разбиты. Надгробия над склепами изуродованы и сдвинуты с места.

      Костяки валялись по всему храму. Гробница великого рыцаря Луки Жолкевского, брацлавского воеводы и переяславского старосты, была развалена на куски. Останки рыцаря валялись где-то здесь, среди прочих костяков.

      – Хороший доспех у него был!

      Паны вздрогнули: у входа, прислонясь спиной к косяку, стоял и улыбался казак.

      – Зачем мертвому доспех? – сказал он серьезно. – Доспех нужен живому, чтоб от смерти уберегал, верно, что ли?

      Казак достал пистолет, и пан Смяровский поспешил кивнуть головой, соглашаясь.

      – То-то и оно! – Казак выстрелил, и пуля, щелкнув ангела по носу, с визгом отскочила.

      Паны комиссары, леденея под игривым взглядом казака, который снова принялся заряжать пистолет, вышли из костела.

      – Варвары! – сказал пан Мясковский.

      – Тише! – испуганно передернул бровями пан Смяровский.

      – Надо заявить протест гетману.

      – Посмотрю, как вы это сделаете. – Смяровский вытер платком бисер на лбу. – Не поверил бы, когда бы мне сказали, что на таком морозе можно вспотеть.

      12

      Сон не шел.

      Разбой! Всюду в мире разбой. Разбойники правят миром.

      Адам Кисель говорил это себе, а думал не о Хмельницком. И о нем тоже, но главное – о Потоцких, Калиновских, Жолкевских, Конецпольских… Все эти великие люди в конечном-то счете были разбойниками. Сколько людей они убили! Верно, у них было право судить и миловать, но право-то это они присвоили.