Миньон, просто миньон…. Татьяна Коростышевская

дымный вихрь. Появившаяся из этого вихря безумная королева была в красном.

      Не лучший выбор цвета. Волосы безумной королевы, короткие, почти как у мужчины, и, видимо, чтоб скрыть недостаток длины и пышности, забранные в золотую, украшенную рубинами сетку, были рыжими. А рыжим, как известно, красный не к лицу.

      Когда-то Моник была блондинкой, с фиалковыми ясными глазами, пикантными ямочками на щеках, пухлыми губками и прочими прелестностями. Теперь она Ригель – претендентка на ардерский трон, убийца, заговорщица и моя похитительница. Пухлость ее и ямочки никуда не делись, но в сочетании с волосами смотрелись несколько нелепо. Да и глаза казались слишком светлыми и безжизненными.

      – Госпожа! – Караколь опустился на колено.

      Я опустила лишь взгляд – на свои ноги в черных шелковых чулках, на бедра, на которых топорщились атласные штанины. Мы с Ригель при желании могли бы изобразить парочку. Мой мужской костюм – того же оттенка, что и ее туалет. Только желания у меня нет никакого.

      – Бастиан Цветочек Шерези, – ласково протянула Ригель, приближаясь. – Мой любимый миньон. Отчего же ты не приветствуешь свою королеву?

      «Ее величество здесь?» – следовало спросить мне и оглянуться с комическим испугом. А еще неплохо было бы посмотреть на Ригель без страха. Но это мне не удалось. Я боялась, боялась ее до обморока, до слез, которые с трудом сдерживала.

      Ригель подошла, опустила руку на голову Караколя:

      – Какая досада, что мой миньон перестал быть красавчиком. Уродец Шерези. Где ты нашел это существо, милый?

      Пальцы сжались, потянув фахана за волосы, поднимая его опущенное лицо.

      – Как далеко ей удалось бежать?

      – Я забрал ее у цвергов, на авалонских предгорьях, моя госпожа. Это гораздо ниже по течению реки.

      – Нам следует поблагодарить достойных карликов за то, что сохранили мое имущество. – Ригель оставила в покое фаханову шевелюру, щелкнула пальцами и отсалютовала мне появившимся в ее руке бокалом: – Тебе тоже следует быть благодарным, уродец.

      Я с тоской посмотрела вниз на реку.

      – О чем она думает? – резко спросила Ригель.

      – О том, что неплохо бы броситься с балюстрады, – ответил Караколь.

      – Она знает о том, что без меча ей не выбраться обратно в человеческий мир?

      Меня настигло озарение. Волосы Ригель – короткие, нисколько не отросшие за прошедшие два года. Значит, все это время она находилась здесь, на (или «в»?) Авалоне. И замок Вальденса Блюр находился здесь же? С ней? С нами? Она – в нем, в замке, замок – в Авалоне. И меч… Меч мне вспомнился только один – клинок Арктура, которым так лихо орудовал Караколь в подземельях дворца. А еще фиолетовые вихри, и этот бокал, появившийся в руке Ригель будто по волшебству. Будто? Именно что по волшебству.

      Что еще она теперь умеет? Может заставить меня делать что-то против моей воли? Напустить на Ардеру моровое поветрие? Нарисовать на всех подданных Авроры красные звезды?

      – Теперь знает, – Караколь со вздохом прервал мои размышления. – Что прикажете с