Миньон, просто миньон…. Татьяна Коростышевская

Замок даруют мне, так что и инспекция владений – мое личное дело!

      – Хо-хо! – Ван Харт изобразил ладонями аплодисменты. – Лорд Уолес настолько жаден?

      – Ну а если серьезно, – Патрик покачал головой, – ее величество не отпустит тебя со мной.

      – Еще и вуалью помашет напоследок. Она бы с удовольствием избавилась от всех четверых, но и половина от этого числа ее устроит.

      – Поясни.

      Ван Харт посмотрел в открытое лицо Патрика, вздохнул, притворно сокрушаясь:

      – Дитя! Для чего наше величество заводило себе миньонов?

      – Заводила? Заводят скорее собак, чем людей.

      – Вот именно что завела, как щенков на псарне. Затем, чтоб молодые щенки загрызли старых собак, расчистив политическую арену. Ее расчет оправдался, мы сделали это. Но, к нашему несчастью, излишне рьяно и слишком быстро.

      – А теперь…

      – От нас пора избавляться, мой шаловливый песик. Потому что «слишком быстро» в нашем случае – непозволительно. Мы зачистили арену, избавившись от старичья, и имеем все шансы так же быстро заматереть. А ей, при всем моем восхищении, – тут Гэбриел опять прибег к доманскому акценту, – нашей венценосной леди, не особо нужны когти и клыки.

      Лорд Уолес помолчал, тронул кисточку на шапке, затем посмотрел сквозь бокал, сквозь плещущееся в нем золотисто-багровое вино, на пламя камина:

      – Аврора – женщина, а женщины добры и нерасчетливы.

      – Ты глуп, если действительно так считаешь. – Ван Харт потер подушечкой пальца щеку. – Аврора, дружище, прежде всего – королева, а уже потом – женщина. И если уж разговор зашел о слабом поле, позволь задать тебе прямой вопрос.

      Патрик кивнул, Гэбриел продолжил:

      – Ты делил с ней ложе?

      – С королевой? – В голосе ленстерца послышался испуг пополам с благоговением.

      – Я так и думал, что нет. А людская молва меж тем приписывает тебе десятки любовных побед на этом ристалище. Впрочем, как и мне, как и Оливеру, как…

      – Разве это важно?

      – Лишь в том случае, если ее величество вполне к нам равнодушна.

      – Или хранит верность одному мужчине?

      – Мы даже знаем, какому.

      – И не повторяем досужие сплетни.

      – Точно! Лишь поддерживаем сплетни о нас грешных.

      Патрик хмыкнул:

      – Ну хорошо, мы – зубастые псы, – широко улыбнувшись, он отбросил со лба золотистый локон. – Уолес, у которого только что не едят с рук хабилисы королевского университета, или Виклунд, которому прочат пост командующего уже через пару лет, или ты… С тобой вообще все просто – в любой момент ты заявляешь права на Дювали и объявляешь долину отдельным княжеством. Но Станислас? Почему наш нежный бард вызывает ее опасения?

      – Одна песенка нашего нежного барда может как разрушить, так и возродить из пепла любую репутацию. Уж сколько лет прошло после сочинения о шуте и фее, а во всех ардерских тавернах до сих пор напевают сии куплеты.

      – Ах как же его звали?.. – Уолес заржал отнюдь не с профессорской сдержанностью. – И что же наш лорд-шут, он благословит