Прикосновение к любви. Джонатан Коу

уехать и начать все сначала. У тебя никогда не возникало такого чувства?

      – Иногда. – У иголки было очень маленькое ушко, и у Теда никак не получалось продеть нитку.

      – Я хочу сказать, я просто не знаю, куда ухнули последние несколько лет. Похоже, я так ничего и не достиг, ни в личной жизни, ни в науке, ни в творчестве. Я чувствую, что перестал ориентироваться.

      – Да-да, я понимаю.

      Тед послюнявил кончик нитки, надеясь, что так она легче пролезет в игольное ушко.

      – Я больше не вижусь с родными. Я больше не получаю известий от сестры. В университетах больше нельзя найти работу. Я не понимаю, какие выводы получатся из моей диссертации. Мои отношения с женщинами заканчиваются крахом. Всюду я вижу один лишь негатив. Всюду мне видятся сплошные изъяны. Все представляется бесполезной тщетой. Ты понимаешь, что это за чувство?

      Тед, который наконец сумел продеть нитку, отыскал в нагрудном кармане запасную пуговицу и теперь снимал рубашку. Ответил он, стягивая рубашку через голову:

      – Продолжай-продолжай. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

      – Я читаю эту книгу. Она… ну, я думаю, она кое-что прояснила насчет того, что мне, возможно, предстоит пережить. Эта женщина, она так много говорит о «я».

      – А я – говорит?

      – О «я». О чувстве своей личности. Понимаешь, о восприятии самого себя, о понимании, кто ты есть.

      – А, понятно, – пробормотал Тед.

      Ему не удалось затянуть узелок, нитка соскользнула, и теперь надо было начинать все сначала.

      – Ты слушаешь?

      – Конечно слушаю. Ты не против, если я на минуточку зажгу свет? У меня тут что-то не получается.

      – А ты сам как считаешь? – спросил Робин, пока Тед вставал и включал свет.

      – Что я считаю?

      – Как, по-твоему, мне поступить?

      – Ну… – Тед вновь послюнявил нитку, затем сказал: – Может, все дело в твоем одиночестве? Почему бы тебе не завести подружку, а?

      – Что?

      – Знаешь, человека, который будет убираться у тебя в квартире, а вечерами болтать с тобой. Девушку, непохожую на эту Апарну, которая только и знает, что спорить. Какую-нибудь надежную, хорошую девушку, умеющую поддержать когда надо.

      – И что мне это даст?

      Тед уловил в голосе Робина презрительную нотку и, хотя он был занят очередным узелком, поднял взгляд. И очень серьезно произнес:

      – Я знаю одно, Робин. До брака с Кэтрин я никогда не был по-настоящему счастлив.

      Робин отвел глаза.

      – Я больше не хочу связываться с женщинами, – сказал он и вышел из комнаты.

      Тед отложил иголку, покрутил эти слова в голове и мысленно сделал заметку – не забыть занести их в папку, так как они подтвердили, точнее, пробудили его собственную теорию, которую он однажды составил по поводу Робина. Впрочем, нет, первой эту теорию предложила Кэтрин – еще в Кембридже.

      – Не говори глупостей, – сказал Тед тогда, – Робин такой же нормальный, как ты и я.

      Но постепенно эта мысль перестала казаться такой уж невероятной, и