Адвокат’essa, или Поиски Атлантиды. Ольга Зиновьевна Муравич

этаж. Дверь открылась почти одновременно с раздавшимся звонком. На пороге стоял Вадим, в одной руке он держал тарелку, которую, видимо, только что вытирал висевшим на плече кухонным полотенцем.

      – А вот и наша любимая свидетельница! – прокричал он, чтобы услышали в глубине квартиры, – мы как раз ужинаем, теща голубцов приготовила целую кастрюлю, а я пирог испек с вишней – по-моему, ты такой любишь, – все это он произнес на одном дыхании и в этот момент в прихожую выбежала улыбающаяся Катерина.

      – Аленка, как здорово, что ты пришла! Ты что, в суде была? Работала опять? – затараторила она и потащила меня внутрь квартиры.

      – Руки вымою, – пробормотала я.

      – Пойдем-пойдем. – Энергичная Катя повела меня в ванную и закрыла за собой дверь.

      Я открыла кран и начала мыть руки, а она, стоя за спиной, вдруг перестала болтать, увидев в зеркале мое отражение. Придвинув свое лицо к моему так, что теперь в зеркале отражались обе наши физиономии, она неожиданно посерьезнела и, приобняв меня за плечи, переспросила:

      – Ты сейчас из суда идешь?

      Я кивнула.

      – У тебя что-то стряслось?

      Я не могла кивать, потому что голова кружилась, и лишь невразумительно промычала в ответ.

      – В суде стряслось? – настойчиво повторила она вопрос, и интонация у нее была как у старой мудрой бабушки – заботливо-участливо-понимающая.

      – Угу, – промычала я, опасаясь разреветься в голос.

      – Так я и думала! Спрашивала же тебя месяц назад – «не идиот ли?», а ты – «нет-нет, не идиот!». А видно, что идиот и скотина! Негодяй, тварь, подонок, свинья, мерзавец, негодяй! – уже повторяясь, разбушевалась подруга и даже вызвала у меня подобие улыбки, как ни странно. Хотя слезами я была наполнена по самый рот.

      – Тише, Катя, не кипятись, а то я немного качаюсь, могу завалиться тут у вас прямо в ванной. – Я постаралась выдавить из себя подобие улыбки, но вышло что-то среднее между зубной болью и оскалом больного зверя.

      – Так, все, хватит, идем за стол! Поужинаем, чая попьем, если захочешь – расскажешь, а потом мы с Вадиком тебя проводим. А хочешь – оставайся у нас, родители уехали на дачу.

      Мы зашли в кухню, стол был накрыт. «Странно, не воспринимаю запахи», – увидев на столе свежеиспеченный вишневый пирог, подумала я. Должен быть аромат, но я его не слышу. «Да, не зря я терпела столько страданий от Катьки в пионерлагере все детство, вот как заботится теперь», – вдруг подумалось. И я улыбнулась, неожиданно для себя.

      – Ты чему улыбаешься? – поинтересовался внимательный Вадим.

      – Да вот вспомнила, сколько лет я кормила твою жену в пионерлагере, отдавая ей практически всю свою еду. Видишь, какую справненькую ты получил? Щечки кругленькие, глазки блестят!

      – А тебе тоже можно не жаловаться, – это уже подруга моя парировала, – ела ты, конечно, мало, я и вправду лопала за двоих, зато какие у тебя ямочки на щеках – прелесть. А так были бы как у меня просто круглые щеки, – засмеялась