За миг до тебя. Аглая Павловна Оболенская

на одежду, а не на круглую задницу. Ты – вешалка, только не обижайся, ведь это комплимент.

      В ответ Инна лишь пожала плечами, по крайней мере, комплимент не заезженный.

      – А лицо! Неужели все здесь ослепли? Твоё лицо – находка для визажиста. Незыблемо спокойное, невыразительное. Истинно нордическое. Накладывай любой грим – оно каждый раз новое.

      Неужели мир сошел с ума, и поменялись критерии красоты? Общаясь с разными людьми, Инна больше всего уважала их индивидуальность, как внешнюю, так и внутреннюю неповторимость. Составные детали человеческой привлекательности. К оппоненту, бездумно выдающему общепринятое за своё, моментально теряла интерес. Слыла ярой противницей конформизма. И что в итоге? Сама оказалась без лица, рисуй, любое подойдёт. Красавица «уписанная»!

      – Ты скисла, я вижу, – вновь трезвый и оценивающий взгляд фиолетовых маслин. – Курить хочу. Ты не куришь? Жаль… Догадываюсь, о чем ты думаешь, Инна. Ты считала себя симпатичной или уродиной, но чтобы вообще никакой – трудно с этим смириться. Я права? Не молчи же! Кивни хотя бы… – из лаковой сумочки Полина извлекла зеленоватую пачку дамских сигарет «Davidoff», золотую зажигалку с монограммой, глубоко затянулась и обдала Инну ментоловым дымом. – Дура ты, дура. В твоей невзрачности – твоё спасение. Ты пишешь репортажи, статьи всякие и проживаешь по кусочку чьей-то жизни, влезая в чужую шкуру. На подиуме создаёшь образ, неповторимый и в тоже время свой собственный, а как же иначе – в нём часть тебя: манера, походка, тело. Всё это – ты. И ты – многогранна. Раз за разом открываешься миру в новом ракурсе. Я помогу тебе постичь себя, а ты поможешь мне сделать это прилюдно… Ну, что скажешь?

      Заманчиво. Только на секунду Инна представила себя в изумительном пальто от Полины Бодло, в которое влюбилась на показе, – из меха, льна, стекляруса и замши, слепящий свет софитов и восхищенную публику, – дух захватило от восторга. Искушение было слишком велико.

      – Не соглашаешься сразу. Разумно. Другого я от тебя и не ждала. Обычно уши разрывает безумный визг соплячек и стоны их родителей, когда я делаю им подобное предложение…

      – На семьдесят пять процентов я согласна.

      – Что тебя удерживает? Можешь быть со мной откровенна, я же от тебя ничего не скрываю.

      – Ну, думаю, и у вешалок должны быть эталонные формы, хотя бы приближенные к стандарту девяносто-шестьдесят-на-девяносто. Я там и близко не стояла.

      – Напрасно переживаешь, в данном случае за тебя думать буду я, ведь я тебя выбираю. Надя Ауэрманн, Кейт Мосс – одна Гулливер, другая – Дюймовочка. Обе – суперстарз и живут без пресловутых девяноста. Хелена Кристенсен – обладательница идеальных стандартов. Зато черты лица этой невозмутимой датчанки схожи с твоими, именно о них я мечтаю. Смотри!

      Полина взяла с колен сумочку, безжалостно оборвала длинную инкрустированную жемчугом ручку и, поднявшись, обмотала её крест на крест вокруг Инниной талии. Концы закрепила вольным узлом под грудью и вытянула ткань сарафана сквозь образовавшиеся щели.