Римские каникулы. Владимир Владмели

позвонил и представился. После короткой паузы раздалось несколько радостных восклицаний, и на меня посыпался град вопросов. Моя троюродная сестра хотела знать, где мы живём, как устроились и кто нам помогает на новом месте. Говорила она медленно, тщательно подбирая слова, и я легко её понимал. Беседовали мы довольно долго, а в заключение Лия пригласила меня в Нью-Йорк. Я с благодарностью принял приглашение и повесил трубку.

      –Когда мы едем? – спросила Рая.

      –Не знаю.

      –Я могу хоть завтра.

      –А наша дочь? Ты хочешь, чтобы она пропустила школу?

      –Что? – спросила Рая тоном, на который обиделись бы даже дауны, – ты думаешь, Лена не наверстает неделю ковыряния в носу, которую здесь называют школой?

      –Думаю, что наверстает.

      –Так в чём же дело?

      –У меня отпуска нет.

      –Возьми за свой счёт.

      –У меня счёта нет.

      –На всё ты находишь отговорки. Неужели тебе самому не надоело сидеть в этой дыре. Я уже забыла, как выглядит настоящий город. Я умираю в провинции. Я хочу в Нью-Йорк.

      Это был её постоянный рефрен. Её раздражала даже тишина по ночам. Птицы, чирикавшие на рассвете, казались ей нарушителями спокойствия, к зайцам она относилась как к незаконным носителям шкурок, а оленей, считала рогоносцами, сбежавшими из зоопарка. Она не была сельской жительницей, и соседство четвероногих наносило страшное оскорбление её тонкой поэтической душе. Гораздо привычнее ей были любовные трели мотоциклов, сирены скорой помощи и рёв грузовиков. Я пытался убедить её, что жизнь в провинции имеет свои преимущества, но сам уже так насладился ими, что меня тянуло обратно, к порокам и недостаткам большого города.

      Нью-Йорк                              

      Родственники встретили нас в аэропорту и повезли домой. По дороге они показывали достопримечательности Нью-Йорка, а дома, за чаем, сказали, что пытались разыскать нас в Италии и даже связались с нашими «двойниками».

      –Кто это такие? – спросил я

      –Это активисты движения «Отпусти народ мой», которые должны были с вами переписываться и всячески вам помогать.

      –Нам никто не писал, – тут же доложила дочь.

      –Знаю, Лена, знаю, – сказала кузина, – ваши «двойники» оказались очень религиозными людьми и единственное, что они делали – это регулярно за вас молились. Где вы живёте и что с вами происходит, они не знали. Я хотела забрать вас в Нью-Йорк, но в ХИАСе сказали, что для этого требуется ваше согласие. Адреса вашего у них не было, потому что в то время в Италии скопилось очень много эмигрантов.

      Лия посмотрела на меня, как бы спрашивая, правда ли это. Я кивнул.

      –У меня здесь всё записано, – продолжала она, – первый раз я позвонила в ХИАС в январе, а они дали мне ваш адрес только в мае. Я сразу же написала, но вы уже выехали в Миннеаполис.

      Моя жена смачно выругалась. Только русский язык, великий и могучий, мог точно описать состояние её души. Лия попросила перевести. Я замялся,