На краю совершенного мира. Отто Диас

зачастую довольствовался лишь всеобщим признанием. Изредка в его голову закрадывалась мысль, что неплохо бы разделить с кем-то чувства, мысли, да и жизнь, но затем он просыпался и понимал, что в целом его всё устраивает.

      – Если бы мы жили лет двести назад, я бы назвал его шутом. – Седовласый мужчина с вытянутым грубоватым лицом отхлебнул шампанского из фужера и пробежался взглядом по залу, где уже собрались гости: танцевали, смеялись, вели беседы. Кокетливо хихикали девушки, стреляя взглядами по кавалерам, шептались о чём-то и как бы невзначай поправляли прядь, ленточку или рюшку. Более серьёзные разговоры вели мужчины и замужние дамы, обсуждая политику, семейную жизнь, работу, и все непременно были чем-то увлечены.

      – Ну что вы, дядя, – возразила Лисбет, – он человек нравственных убеждений, просвещён, аккуратен, любезен.

      – Игра на публику. – Мужчина поправил выпирающее жабо и махнул рукой около лица. – Жарко.

      – Может, выйдете в сад, подышите воздухом?

      – Тебе лишь бы избавиться от надоедливого старикашки.

      – Вовсе нет. – Лисбет смущённо опустила взгляд. Пальцы её играючи поддели голубую ленту, пришитую к платью. – Я о вас беспокоюсь.

      – Стоит мне отойти, и на лакомый кусочек слетятся коршуны, – сквозь зубы процедил мужчина. – Ты только посмотри на них, вон, заговаривают зубы молоденьким барышням. Хочешь быть на их месте? Так не терпится, чтобы твою юную голову наполнили ненужным хламом, и тогда ты, почувствовав себя окрылённой, бросишься в объятия тому, кто лучше льстит?

      – Что вы, дядя? Зачем так выражаетесь? – Лисбет осмотрела зал. Она чувствовала себя неловко в присутствии единственного родственника, который никогда не скупился на острые замечания в чей-либо адрес. С дядей она прожила почти всю жизнь, предпочитая не вспоминать об участи родителей, но притом умудрилась не перенять его строгих суждений. Взгляд девушки остановился на графе Вергском. Он стоял в компании трёх мужчин, что-то возбуждённо рассказывал им, затем расхохотался. Они тоже посмеялись, оценив какую-то остроумную шутку. Девушка не слышала разговора, но её распирало любопытство. Никто из присутствующих не считал нужным вести диалог с иммигрантами.

      Иногда Лисбет казалось, что это вечное клеймо, вызывающее недоверие, однако она держалась независимо и гордо, словно бы общество вокруг её не интересовало.

      На мгновения их взгляды пересеклись. Граф заметил Лисбет, махнул ей рукой, затем что-то сказал товарищам и направился к девушке. Те не слишком опечалились и продолжили разговор. Лисбет почувствовала, как на щеках её вспыхнул румянец смущения.

      – Ну вот… идёт, – с презрением заметил дядюшка, делая ещё глоток шампанского. Высокий обладатель тёмных коротко стриженных волос, Йон Вергский приблизился к стоящей паре.

      – Граф Горцкий, – он склонил голову в знак приветствия, – графиня Халафер. – Лисбет улыбнулась и протянула тоненькую руку в белой атласной перчатке. Мужчина поцеловал тыльную сторону её ладони, затем выпрямился.

      – Чудесный