Кровь эльфов. Час презрения. Анджей Сапковский

вас к начальнику. А хворой займется наш десятник, ежели сможет, конечно. Воще-то он умеет прижигать и сшивать раны, вправлять кости, ну, глядишь, и лекарства какие сумеет смешать, кто его знает, головастый парень, горец. Пошли, милсдарь ведьмак.

      В домишке мытаря, дымном и темном, в это время шла оживленная и весьма шумная перебранка. Коротко подстриженный рыцарь в кольчуге и желтой тунике наседал на двух купцов и эконома, на что совершенно равнодушно и угрюмо смотрел мытарь с перевязанной головой.

      – А я сказал – нет! – Рыцарь треснул рукой по разваливающемуся столу и выпрямился, поправляя на груди пластинку с изображением святого. – Пока не вернутся разъезды, не пойдет никто! Нечего по дорогам болтаться.

      – Мне через два дня надо в Даэвон попасть! – разорался эконом, подсовывая рыцарю под нос короткую, покрытую зарубками палку с выжженным знаком. – Если спознюсь, коморник мне башку свернет! Я буду жаловаться комесу!

      – Жалуйся сколько влезет! – засмеялся рыцарь. – Только, советую, сначала набей себе портки соломой. У комеса нога тяжелая! А сейчас тут командую я, потому что комес далеко, а на твоего коморника мне… О, Унист! Кого это ты ведешь, сотник? Еще один купец?

      – Нет, – засмеялся сотник. – Ведьмак. Геральт из Ривии зовется.

      К удивлению Геральта, рыцарь широко улыбнулся, подошел и протянул руку.

      – Геральт из Ривии, – повторил он, продолжая улыбаться. – Слышал о вас, к тому же от достойных людей. Что вас привело сюда?

      Геральт объяснил, что именно. Рыцарь перестал улыбаться.

      – Неудачно вы попали. В неудачное время. И в неудачное место. У нас тут война, господин ведьмак. По лесам валандается банда скоя’таэлей, не дальше как вчера мы схватились с ними. Вот дождусь подкрепления, и начнем облаву.

      – С эльфами воюете?

      – Не только. Да вы что, ведьмак, о «белках» не слышали?

      – Не слышал.

      – Где же вы гуляли последние два года? За морями? Потому как у нас тут, в Каэдвене, скоя’таэли позаботились, чтобы о них говорили. Да уж, позаботились, и недурственно. Первые банды появились, как только вспыхнула война с Нильфгаардом. Воспользовались, треклятые нелюди, нашими трудностями. Мы бились на Юге, а они начали на тылы наскакивать. Рассчитывали, что Нильфгаард нас разобьет. Ну и принялись вопить о конце человеческой власти, о возвращении давних порядков. «Людей – в море!» – вот их клич, под такой убивают, жгут и грабят.

      – Это ваша вина и ваша ныне забота, – угрюмо заметил эконом, похлопывая по бедру заостренной палкой, знаком своих функций. – Ваша, вельможев и рыцарев. Вы нелюдей угнетали, жить им не давали, вот и получаете теперича. А мы завсегда тут грузы возили, и никто нас не задевал. Нам армия ни к чему.

      – Что правда, то правда, – сказал один из купцов, молча сидевших на лавке, – «белки» не страшнее разбойников, что тут по дорогам шастали. А за кого эльфы сперва-то взялись? Именно за разбойников. Да.

      – А какая разница, кто меня стрелой из кустов пырнет – разбойник или эльф? – сказал вдруг мытарь с перевязанной головой. – Крыша, которую мне посередь