Огненная птица. Анне Ильвес

волос, которые лежали здесь же. Вот бабушка, совсем юная, темные тяжелые косы красиво лежат на плечах, на ней нарядное светлое платье в горошек со смешным воротничком.

      Она погибла, когда моя мама была еще ребенком, с ней произошел несчастный случай. Бабушка, идя на работу, не заметила и наступила на лежавший на земле оголенный провод, сорванный непогодой. На другой фотографии мама держит меня на руках, вид у меня зареванный. А здесь мой молодой папа в дурацких солнечных очках, с еще пышной шевелюрой. Среди фотографий обнаружился пухлый потрепанный конверт, а в нем фотографии военных лет. Дедушка в обнимку с каким-то улыбчивым парнем, на другой с ребятами возле полевой кухни, а вот прижимает огромную собаку к груди и смеется. Собака-то там откуда? Настроение не улучшилось, и я, сложив все обратно в стол, кроме дедушкиного подарка и его фотографии с собакой, прихвачу ее себе, пожалуй, решила, что самое время отправляться спать. С утра еще нужно ехать в морг на вскрытие, так что пришел срок погрузиться в теплые объятия Морфея. Противное пойло, гордо именующее себя «красное полусухое», допью как-нибудь в другой раз.

      Ночью мне приснился дед. Веселый, молодой, как на фронтовой фотографии. Не знаю, чем были навеяны эти сновидения, может, знакомством с его тезкой? А может, и из-за воспоминаний, которые пробудились во мне, после того как я заглянула в его комнату спустя много лет.

      Глава 3

      На улице шел дождь. Видимо, подумал, что февраль – самое подходящее для него время. Плюхнувшись в свой миникупер, я включила радио, из динамика донеслось знакомое «Hallo» Лайонела Ричи. Собрав по дороге все светофоры, я наконец добралась до места работы. Морг в любое время года зрелище довольно удручающее, а зимой так вообще апогей безвыходности. Старое одноэтажное здание, давно требующее и даже умоляющее ремонта. Любого, где уж там капитального. Желтая краска давно облупилась, оголяя нутро фасада; обшарпанной двери не хватало только таблички «Добро пожаловать», чтобы пазл в голове сложился до конца и можно было бы присвоить без сомнения этому месту статус «царства обреченности и печали». Зайдя вовнутрь, я тут же почувствовала сладковато-терпкий запах, который, казалось, тут же заполнил собой все мои внутренности, после первого же вдоха. Холодно. Царивший полумрак и жужжание бактерицидных ламп настраивало на нужный лад всех работников морга. Пахнет свернувшейся кровью с примесью запаха формалина. Навстречу, как всегда в приподнятом настроении, идет Михаил Петрович, «Миха», как его все называют за глаза, мой начальник и старейший работник морга.

      – Привет, Манюня! Оставил тебе прехорошенькую чистенькую бабулечку после инфаркта! Подгнившего парнишку, бедолагу, себе взял. Ни к чему девице лишний раз в червях ковыряться, а то сбежишь еще раньше времени, а кадры беречь нужно!

      – Ну спасибо за заботу, Михал Петрович!

      – Давай, давай, заходи потом чаек пить, у Володьки санитара сегодня день рождения, торт приволок! Пальчики оближешь!

      – Ну