Острые углы треугольника. Повесть. Рассказы. Елена Чумакова

вторая: «Ма, я у Кати, ужинай без меня».

      Яна положила на стол обе записки, достала из холодильника бутылку водки, налила рюмку. Взяла в руки первую записку.

      – В рейс на три дня. Интересно, куда это, уж не к Наташке ли опять в соседний квартал?

      Скомкала и выкинула листок в мусорное ведро. Взялась за сотовый, набрала знакомый номер. Трубку долго не брали. Наконец услышала родной голос:

      – Привет, ма, уже вернулась? У тебя все нормально? – в трубке слышались музыка, голоса, смех.

      – Да, все в порядке, промокла только. Ксюша, ты когда домой собираешься? Поздно уже.

      – Мам, ложись спать, не жди меня, завтра вернусь.

      – Что еще за фокусы? Давай домой немедленно!

      – Я не маленькая, когда вернусь, тогда вернусь!

      Телефон отключился. Яна набирала номер снова и снова, но трубку больше не брали.

      Она залпом выпила водку, скомкала и второй листок, выкинула в ведро. Открыла холодильник. Готовить ужин смысла и желания не было. Яна сделала себе бутерброд, чай и села перед телевизором, сделав звук погромче, чтобы заглушить непрошенные мысли.

      А в это же время, в Иркутске, звонок городского телефона отвлёк Анну от воспоминаний.

      – Мамочка, это ты? Как вы добрались? Как там Никита с Наташей?

      – Да все хорошо, дочка. Долетели. Устали, конечно, промокли, пока из аэропорта добирались.

      – Вы извините, встретить вас не смогли, у Дашуни зубки режутся, температурит немного, капризничает. Вы с папой завтра приезжайте к нам, все расскажете, как там у Никиты.

      Поговорив с Ириной еще несколько минут, Анна вошла в спальню. Михаил спал полулежа перед включенным телевизором. Анна тихонько сняла с мужа сползшие очки, убрала из рук газету, поправила одеяло, погасила настольную лампу, телевизор и тоже легла.

      Часы на комоде тихонько щелкнули, сменив дату. Нелёгкий день остался в прошлом, начался отсчет нового дня.

      Рассказы

      Пусть я с Вами совсем не знаком…

      Февраль в том послевоенном году выдался на редкость холодный и снежный. Южный город, обычно шумный и многолюдный, притих, укутанный метелью. Замерзшие горожане торопились по домам. Было около восьми часов вечера, но переулок был уже пуст. Дворники не успевали расчищать дороги, и транспорт по заснеженным улицам ходил плохо. Порывы ветра раскачивали фонарь на столбе рядом с трамвайной остановкой. Пятно света выхватывало то угол закрытого табачного киоска и закутанную в шаль женскую фигуру, то дерево с жалобно заломленными ветвями и высокого военного. Его низко надвинутая шапка-ушанка была завязана под подбородком, лица почти не было видно. Обе продрогшие фигуры топтались на остановке довольно долго, вглядываясь в ближний перекресток в надежде увидеть свет трамвая.

      Валентина совсем продрогла в стареньком пальто, слишком легком для такой погоды, даже шаль не спасала. Настроение у девушки было хуже некуда. Ее первый рабочий день после окончания