Ярость. Клаус-Петер Вольф

но это не слишком вас затруднит?

      Карола поспешила заверить ее:

      – Нет-нет. Напротив. Я же знаю, какую радость доставляет мужу твое присутствие.

* * *

      Пока Франк Веллер, Хольгер Блём и Петер Грендель чокались друг с другом возле киоска с глинтвейном и благодушно ворчали на ветер, они не подозревали, что могут проснуться в кошмаре, который потрясет их жизнь и изменит целую прибрежную область.

      В это самое время в Норден направлялась велосипедистка в непромокаемой одежде, она везла с собой три посылки. Одну – в почтовый ящик журнала «Остфризия», Штельмахерштрассе, 14, лично в руки Хольгеру Блёму, еще одну – в департамент водоснабжения, природной и береговой охраны Нижней Саксонии, на Шпортплатц, 23. Она тщательно спрятала выбившуюся прядь светлых волос обратно под капюшон своей темной толстовки. Потом спокойно подъехала к зданию полицейского участка Нордена и положила прямо на лестницу третью посылку.

      Отсюда ей было видно Остерштрассе, где было еще открыто несколько киосков рождественской ярмарки. Ветер принес аромат жареных сарделек и глинтвейна. Она решила, что может заслуженно отдохнуть и подкрепиться.

      Ей понадобилось некоторое время, чтобы дождаться очереди – так много желающих толпилось возле киоска Тео. Все тянулись через чужие головы, заказывая яичный пунш.

      Петер Грендель забрал напиток и протянул ей. За это она положила несколько монет в его широкую ладонь каменщика.

      – Без сдачи! – весело воскликнула она. Петер передал деньги Тео, который даже не посмотрел, сколько там.

      Ей нравились остфризцы, которые сбивались в непогоду вместе, словно табун лошадей, и закрывали друг друга от ветра. Ей нравились их сдержанные, спокойные манеры.

      Хольгер Блём рассказывал, как брал интервью у одного остфризца, который эмигрировал с родителями в Индию тридцать лет назад. Там у них во владении было столько земли, что у него уходило пять часов, чтобы просто объехать ее на машине.

      – У меня в свое время тоже была такая колымага, – посочувствовал Петер Грендель.

      Под всеобщий хохот она заказала себе еще пунша и подумала: завтра вы все уже будете делать, что я прикажу. Или вы все умрете. Все!

      Ей нравилось разглядывать их лица, представляя, что все они уже трупы.

* * *

      Проснувшись, Анна Катрин услышала шум Северного моря и почувствовала аромат яичницы с крабами и черного чая.

      Карола Гейде уже приготовила завтрак на троих и расставила стулья так, чтобы каждый мог свободно любоваться морем. Широкими, плавными движениями она разливала по стаканам воду из графина, словно в мире не было занятия важнее.

      Уббо Гейде поднял стакан, приветствуя заспанную Анну Катрину:

      – Жена говорит, утро всегда следует начинать с большого стакана воды.

      И демонстративно выпил воду.

      – Да, – рассмеялась Карола, – это словно принимать душ изнутри. – Она указала на накрытый стол: – Мы могли бы позавтракать в кафе «Пуддинг» или «Упстальсбум». Но я подумала, так тоже будет неплохо.

      Она уже принесла