Никто не уйдет живым. Адам Нэвилл

закрыла глаза. Она провела еще одну ночь в страхе и без сна, а потом очередные восемь часов простояла возле кофейни с подносом, полным кусочков кекса, и чувствовала, будто что-то внутри нее окончательно надломилось и теперь это не починить. Она открыла глаза, а когда заговорила, в ее голосе не осталось ни яда, ни силы:

      – Услугу? Мой залог – это единственная услуга, которая мне нужна.

      – Ты прям как пластинка заевшая. – Драч перешел на противный фальцет, передразнивая ее голос, в отместку, как она полагала. – Залог. Залог. Залог.

      Потом он ухмыльнулся и показал ей пеньки зубов:

      – Есть штуки, за которые стоит просить деньги вперед, ага? И залог брать. Не смотри дареному коню в зубы, сестренка. Иди за мной, посмотрим, што ты об этом думаешь. Никакого давления. Я тебе ничего продавать не собираюсь. Я тебе услугу оказываю. Не понравится – я тебе даже сумки на улицу вынести помогу, потому што это же у тебя единственный выход, ага? Иначе зачем ты здесь?

      Ей захотелось стать мужчиной, захотелось врезать ему по лицу. Но она была девушкой, и даже грубость была ей недоступна, потому что Драч был опасен.

      – Пойдем, пойдем. Сюда, милая. – Драч отступил в коридор, улыбаясь ей. С этого нового расстояния его глаза казались странными, как будто сидели слишком близко друг к другу и двигались на долю секунды позже, чем нужно, словно он провел значительную часть жизни, поджаривая себе мозг травкой или клеем.

      Лампы погасли, снова погрузив его в темноту.

      Четырнадцать

      – Ну как тебе?

      При виде комнаты Стефани почувствовала себя более проснувшейся, чем за весь предыдущий день. Эта спальня располагалась на втором этаже и, казалось, не была частью того же дома, в котором находились комната Стефани, кухня или ванная. Последняя была так ужасна, что Стефани не смогла заставить себя зайти туда этим утром; перед выходом из дома она просто сделала свежий макияж у себя в комнате и напялила вчерашнюю одежду.

      И, словно предыдущее утро проигрывалось заново: направляясь к выходу, она услышала мужчину, шаркавшего по паркету первого этажа; должно быть, он там и жил, потому что она была уверена, что никого не слышала на лестнице, пока спускалась с третьего этажа на второй. Должно быть мужчина два дня подряд выходил из квартиры на первом этаже и покидал дом в одно время со Стефани. Только этим утром паранойя нашептывала, что он не убегает от нее, а готовит засаду.

      Стефани замерла на лестнице, услышав шаги, и не двигалась, пока не захлопнулась входная дверь. Если это выходивший из дома мужчина набросился на русскую девушку минувшей ночью, то Стефани не желала видеть даже его затылка. Потому что в таком случае это был тот же человек, что стоял и подслушивал около двери в ее комнату после того, как закончил с соседкой.

      Пока Стефани пережидала на лестнице уход жильца, она заметила полоску желтого света под дверью ванной на втором этаже. Видимо, еще одна съемщица готовилась там к рабочему дню. Это не могла быть русская девушка, потому что за свое почти бессонное утреннее бдение Стефани ни разу не слышала, чтобы дверь напротив открылась.

      Прошлой