Внутренний мир: как не потерять себя. Сергей Гущин

способности, природная память, особенно к цифрам (я до сих пор достаточно легко без всяких формул запоминаю номера телефонов, сложные цифровые пароли, пин-коды и тому подобное) и еще набор небольших возможностей, которые и развивать не было нужды на тот момент, потому как для того возраста их уровень и так был очень высок. Вот такое чудо я из себя и представлял. Не стоит забывать еще, что при этом я все еще оставался тем самым милым пупсиком, но уже с псевдонежным взглядом. Вспоминая события, предшествующие моему первому и единственному физическому наказанию, я убеждаюсь, что уже в двенадцать лет мысль о моей исключительности сыграла со мной злую шутку. Уже тогда я стал на путь циничного эгоизма. В совокупности же с недюжим интеллектом (по крайней мере, я так на тот момент считал, ведь все вокруг это признавали) получилась ядерная, а на деле адская, смесь. Такую силу да на благое дело, но я, будучи двенадцатилетним мальчиком, посчитал по-другому, возомнив себя бессмертным. Я решил, что для меня нет правил, которые существуют для всех, ведь я выше всех этих «глупых» правил. Я способен сам придумывать для себя правила, потому что я – исключительная особь!

      Зимним вечером я вернулся домой из школы. С радостным возгласом, забросив привычным изящным броском портфель в угол коридора, я влетел в зал. Вся семья очень внимательно смотрела телевизор, по которому демонстрировался фильм. Вероятно, эпизод в картине был очень напряженным и очень захватывающим, потому что мой возглас у одной из сестер вызвал мгновенную негативную реакцию, которую она выплеснула на мою восторженную голову. Я посмотрел на всех присутствующих в комнате – никто в мою защиту и не думал ничего произносить, включая маму, – и я, недолго думая, выскочил пулей из квартиры и пошел куда глаза глядят. Прогуливаясь на улице, много мыслей крутилось в моей голове, начиная от мстительных («я ей еще устрою») и заканчивая эгоистичными («посмотрим, как им без меня»). И тут внутри стала выстраиваться логическая цепочка рассуждений, по мере выстраивания которой, я стал немного успокаиваться. Сначала сработал сигнал изнутри. Это подсознание выдало на уровне ощущений беспокойство – но не мое, а мамино беспокойство за меня. Времени-то прошло немало, фильм наверняка закончился, и мама меня начнет искать, ведь, по сути, будучи в плену картины, никто не заметил моего исчезновения. Коварный эгоизм и ощущение собственного бессмертия дали несформировавшемуся детскому мозгу наживку в виде создания некоего эксперимента, проверки терпеливости у самого близкого мне человека – моей мамы. Я решил еще немного погулять, чтобы эксперимент точно удался. Будучи еще совсем несмышленым, я, однако, рассчитал два варианта исхода моей выходки, причем в результатах обоих я видел для себя выигрыш, то есть победу собственного интеллекта. Если меня накажут, то, по крайней мере, я могу потом всем честно сказать, что я испытал все муки физического наказания, а если нет – то я тем более исключительный, и либо мои действия всегда будут оставаться безнаказанными, либо я не нашел тот предел, когда наступает возмездие.