Внутренний мир: как не потерять себя. Сергей Гущин

том числе и я, в какой-то момент сами сознательно начинаем программировать себя на несчастья, а получая их, говорим, многозначительно вздыхая, – это жизнь. Так вот – это снова полный бред и вымысел. У человека в его глубинной сущности эти программы не заложены, это мы сами с помощью логических умозаключений загоняем себя в эту пропасть. А если не получается глубже загнать, то выдумываем ложные теории. Почему так происходит? Да потому что проще плыть по пути наименьшего сопротивления, ведь разрушать всегда проще, чем созидать. На созидание нужна сила, стойкость и терпимость, а на разрушение только предмет потяжелее.

      В итоге к чему я пришел, анализируя итог квеста. Сознание торжествует, ведь одержало очередную победу над чувствами. Оно укротило их, посеяв ложные ощущения внутри нас, тем самым отдалив внешнюю природу и тот мир, коей неделимой частью мы являемся, от нашей внутренней сущности. Но насколько хватит этих псевдочувств – большой вопрос.

      Детство (продолжение)

      Возникает естественный вопрос – а подвергался ли я сам физическому воздействию за совершенный проступок? Могу ответить – да, но всего лишь один раз, и этот один раз я сам спровоцировал. Точнее, даже захотел, чтобы это событие произошло, и оно свершилось по моему острому желанию. Я, наверное, забегаю вперед с этим случаем, потому что его предпосылки на данный момент повествования будут не вполне ясны. Однако стоит попробовать хотя бы поразмышлять на эту тему. Позже я, возможно, еще вернусь к ней, и не раз. Сейчас могу заявить очень громко и уверенно – в детстве я был очень послушным ребенком, даже слишком. И слово «проступок» очень сложно было применить, глядя на меня, этакого пупсика с добродушным и нежным взглядом.

      Зимой, когда мама меня приводила из детского садика домой, Володя с радостным криком «медвежонок пришел!» падал на меня прямо в коридоре и от души мял и катал по полу прямо в коридоре. Мама за этой веселой процедурой наблюдала очень долгое время и не вмешивалась до тех пор, пока мне от проявления великой братской любви не становилось тяжело дышать. Я был счастлив в те мгновения, и даже от братских чувств во мне возникала мысль о моей исключительной особенности. Мама уникальнейшим образом, через свою огромную любовь, создала вокруг меня такую сильную ауру, что я, наверное, сам светился изнутри так ярко, что подавляющее большинство окружающих меня людей проникались неземным умилением и добротой. Я сейчас вдруг подумал, что мой взгляд – это же зеркальное отражение ее взгляда, чистого, хоть и с небольшой тенью грусти, однако очень доброго и дающего надежду на светлое будущее. Я не знаю, освоил ли я метод передачи таких чувств, но в своем младшем сыне я вижу тот же взгляд. Тут скорее произошел более сложный метод передачи – через мою жену, его маму. Она до сих пор пылинки с него сдувает. Впрочем, и мое участие в этой процедуре ничуть не меньше. Однако я опять увлекся.

      Что же нужно сделать милому и обаятельному существу, чтобы заслужить хоть мизерное,