Криптовалюта Лермонтов. Оганес Григорьевич Мартиросян

не принимает следов. Он сделан для того, чтобы было легче идти. Было легче уйти. Не задерживаясь ни на чем, уйти.

      Падают женщины, воздушные, холодные, тающие, текущие, перемешанные с грязью.

      Страдания редактируют жизнь. Они убирают все лишнее.

      Я чувствую, как женщина, у которой вырвали плод.

      2.

      Зима, или утро. После воскресенья следует жизнь, понедельник. Стягиваются войска, окружая крепость. Годы берут в кольцо. Их все больше и больше. Это не Ленинград.

      Жизнь, еще только дым.

      Памятник напоминает о смерти.

      Сирота, внутреннее состояние.

      Подражать мне – попасть в воронку тонущего корабля.

      Все, что я делаю, просто макаю перо в ночь, выводя по рассвету пепельные слова. Издаю журнал "Смерть", черно-белый. Белое – только фон.

      Читаю программу передач как молитву.

      Телевизор уменьшает страдания, уменьшает жизнь. Он поистине "ящик". Попасть в него умереть: распасться на атомы.

      Письмо провожает реальность.

      По рекам плывут буханки автобусов.

      В бегущей строке машин читаю усталые лица как содержание купленных слов. Смысл слов сокращен из-за формата рекламы.

      Знакомство с человеком – звонок в дверь. Ночью люди чаще в квартирах. Днем никого нет или только дети…

      Никогда не умел отдыхать, просто радоваться. Бросался в улицы ожиданьем большего. Судорогой проходил по ним. Изнутри заполнял мрак. Круглосуточная работа звезд. Ясная ночь. Или туманный день. Просто тает снег, теплеет… Все это смерть зимы. А весны настоящей не было. Смерть зимы и весна – разные вещи.

      Сердце кровоточит, и на него сбегаются хищники. Ночью становится невыносимо. Оно еще живо, в нем горит еще пламя, способное отпугнуть гиен… В автобусе я сажусь сзади. Десять часов в пути – ощущение жертвы. Удавка на вянущей шее. Земля над головой, небо – под нами.

      Чего ты напрягаешься, малыш, делаешь не свою работу. Она сама все сделает. За тебя.

      Полунебо. Острие осени. Запахи ветра. Итальянская защита – лучшая в мире.

      Клочья сознания пролетают по небу. На уме только ветер. Пролетают по небу. Юля, грянет ночь, размывая планету. Юля, грянет ночь, отпевая планету. Юля, гаснет ночь, освещая планету. Подул ветер, оживляя угли и сдувая пепел. Жизнь одна, первая ласточка. Жизнь – зима, тепло еще будет.

      24. Мой Сталин

      Напряжен даже мозг – в смысле мускулов. Я не успеваю расслабиться.

      Я и не подозревал, какая она сиротская, жизнь. Вышел погулять, попал под машину, дальше. А что ты, когда тебя нет.

      Солнце, оно как Сталин в Великой отечественной. Все благодарны ему за победу. Но какова цена победы, какова сама победа и действительно ли она над тьмой – эти вопросы начнут задавать позже… Когда не станет солнца. "Но тогда не станет и нас" Так говорили при Сталине. И при смерти думали так же. Я держу в голове волка.

      Свечи горят мучительно. Огонь не привык опускаться. Огонь ползет по канату –вниз.

      Пульс – это чередование, жизни и смерти, жизни и смерти.

      Тот, кто не желает жизни,