Рассекающий пенные гребни. Владислав Крапивин

У нас всех гардемаринов перед выпуском посылают в кругосветное плавание. Ну, я, конечно, уже офицер, но все равно обязаны послать, раз я еще не был…

      – Счастливый ты… – сказал мальчик.

      – А ты… можешь ведь тоже стать моряком. Ну, пускай сперва матросом, а не офицером, а потом…

      – Да не в том дело, кем… – И мальчик признался, как страдал во время плавания.

      – Да-а… – посочувствовал Витька. – Из-за этого дела уходят на сушу даже выпускники морского корпуса. Те, кто не смог себя пересилить.

      – Я точно не смогу…

      – А… что будешь делать? После войны.

      – Не знаю. Наверно, вернусь в Пуль-Нуар. Отец Бастиан учил меня рисовать и говорил, что получается. Попрошу поучить еще, а потом буду ходить по разным городам, делать портреты для тех, кто пожелает… А еще у отца Бастиана есть ящик со стеклом, как у подзорной трубы. С его помощью можно делать портреты и картины на металлических пластинах. Я помогал обрабатывать эти пластины во всяких кислотах, готовил растворы. Научусь еще больше и тогда заведу себе такой же ящик…

      «А еще можно разыскать Катрин», – подумал мальчик. Но почему-то застеснялся и ничего не сказал.

      А Витька вдруг оживился:

      – Послушай! Не обязательно же путешествовать на кораблях! Сейчас все чаще стали строить воздушные шары. Скоро воздухоплавание будет таким же обыкновенным делом, как плавания по морям. Ты можешь брать с собой свой ящик, летать над всякими странами и делать картины природы. Для разных журналов и книг по географии!

      Витька здорово придумал! У мальчика просто затеплело в душе от этого.

      – А ты думаешь, на воздушном шаре не укачивает?

      – Конечно нет! Ты там будто висишь в неподвижности, а под тобой плывут разные незнакомые страны. Я про это читал в журнале «Картины природы», который мы получали до войны.

      Прошло двое суток после штурма и переправы.

      Стрельбы и стычек почти не было. Обе стороны понимали, что продолжать войну нет смысла. И сил нет. Захватив Главную высоту и основную часть города на Левом берегу, союзные войска могли считать. что одержали победу. Но победа была скорее моральная, а не стратегическая. Дальше-то что? Бастионы и каменные форты Правого берега смотрели на противника тысячей могучих корабельных орудий. Атаковать берег было безумием.

      Понимание своего бессилия выводило командующего из себя.

      "Маршал Тюлю ппэ ведет себя глюппэ", – острили у него за спиной адъютанты, поднаторевшие в языке противника.

      "Тюлю ппэ" или "Тюлюппэ " было прозвище маршала.

      Однажды во время зимнего перемирия, когда солдаты двух армий сходились на ничейной земле и по-приятельски хлопали друг друга по плечам, какой-то пехотинец в серой шинели спросил другого – в синей:

      – Слышь, а вашего главного генерала почему так смешно зовут? То есть что оно означает это фамилие? Такое заковыристое.

      Разговорчивый противник, как ни странно, понял вопрос. Настоящая фамилия маршала в переводе означала «накидка» или «шуба».

      – О да, очь-ень смешно! Да! Это будет как… такое пальто из