Пожиратель Душ. Мишель Пейвер

ужасно страдая от жажды.

      – Надо выкопать новую пещеру, – задыхаясь, сказала Ренн, – и дождаться рассвета.

      – Нельзя нам ждать! – возразил Торак. Ему не терпелось как можно скорее броситься на поиски Волка.

      – Да я понимаю, что нельзя, – устало согласилась Ренн.

      Они съели по кусочку вяленого мяса и запили еду водой, в итоге опустошив оба бурдюка. Затем прикрыли глаза повязками, сплетенными из полосок коры, чтобы не заполучить снежную слепоту, – в глубине души оба с тревогой сознавали, что это следовало бы сделать гораздо раньше, – и вновь двинулись на север, ориентируясь по солнцу, которое готово было вот-вот скрыться за горизонтом.

      У Торака разболелась голова; боль молоточками стучала в висках. Он на каждом шагу спотыкался от усталости и отвратительного ощущения того, что не стоило им пускаться в погоню за Пожирателями Душ, что чего-то они с Ренн недодумали, что все идет как-то неправильно, но у него просто не хватило сил, чтобы разобраться в собственных ощущениях.

      Широкая равнина сменилась довольно высокими холмами, между которыми намело огромные сугробы с плотными голубыми гребнями, похожими на замерзшие волны чудовищной высоты. Местами эти гребни образовывали опасные козырьки, которые в любой момент могли проломиться под ногами. И все время неустанно дул северный ветер. Сердитый, мстительный, неукротимый северный ветер.

      Из-за поземки казалось, что снег вокруг них пребывает в постоянном движении, и это очень мешало оценивать расстояние. Казалось, что они успели пройти совсем немного, но когда Торак взобрался на вершину очередного холма, то увидел, что Леса больше совсем не видно.

      И тут же дикий порыв ветра с такой силой ударил его в спину, что он упал и покатился по склону к подножию холма.

      Ренн съехала следом за ним и, помогая ему подняться, заметила:

      – Надо было хоть топором зацепиться! А то теперь снова подниматься придется.

      Она была права. Топор торчал у Торака за поясом, но у него просто времени не хватило, чтобы его выхватить. И с этого момента они шли, держа топоры в руках.

      Отправляясь в путь, они уже достаточно сильно устали после откапывания снаряжения, и теперь каждый шаг давался им с огромным трудом. Ужасно хотелось пить, но растопить снег было не на чем: дрова у них кончились. Они понимали, что снег есть не стоит, и все-таки ели, хотя он только обжигал глотку и вызывал болезненные спазмы в желудке. А ветер все дул, все бросал им в лицо свои крошечные ледяные дротики, и вскоре щеки у них воспалились, а губы потрескались и стали кровоточить.

      «Это не наш мир, – как-то лениво думал Торак. – Здесь все не так. Все не так, как должно быть».

      Один раз они слышали бормотание белых куропаток – причем удивительно близко! – но, когда стали искать, даже следов этих птиц не обнаружили.

      Потом Ренн увидела вдали человека, но, когда они подошли ближе, человек превратился в полуразвалившегося каменного идола, украшенного развевавшимися на ветру волосами, в накинутой на плечи шкуре. Кто сделал этого идола и зачем?

      Нижние