Белая обитель. Валерий Рыжков

к работе или совсем спалюсь», – пронеслась у Зимина мысль, так что заныло в затылке. Он принял таблетку транквилизатора, не запивая водой.

      Глава 3

      Зимину нравился Словин, как доктор и как человек. У Словина были большие уши, прямой нос и серые глаза. Его лицо было несколько бледнее, и походка потеряла упругость. Он ежедневно приходил на работу. Ему разрешили по выходе на пенсию работать на четверть ставки, хотя он работал на полторы. Словин делал работу с каким-то философским пониманием жизни, делал то же самое, но оно несло в его действиях законченный смысл, касаясь обследования больного или лечения.

      Словин шел по коридору посмотреть совместно с Зиминым больных в палате. Это был единственный человек, которого Зимин допускал до совместного ведения пациентов.

      Ученик шел рядом с учителем. Ученик хотел понять, что в нем больше: мудрости или осторожности? Он знал, что старые люди осторожны, оттого порою и кажутся мудрыми. Они поравнялись в пути: один шёл к вершине мудрости, другой осторожно спускался с неё.

      Ученик жаждал поскорее познать мудрость, чтобы остановить счёт времени, Учитель, отягощенный мудростью, избавлялся от знаний, будто хотел стать учеником. Как старый капитан отдавал гардемарину старую карту с указанием местонахождения сокровища.

      Они шли по полутемному коридору отделения. Ученик порывисто шел впереди.

      Они остановились у палаты. Словин посмотрел на Зимина.

      – Главное что? – спросил Словин. – Подход!

      – И отход, – продолжил мысль Зимин.

      Они вошли в палату интенсивной терапии. Им наперерез подскочила моложавая женщина, одетая в белый халат для посетителей.

      – Доктор, вы выпишите нам справку о смертельной болезни моего родственника? – слёзно произнесла она.

      Зимин подошел, взял руку, нащупал пульс, больной хрипло дышал, посмотрел на работающий кардиомонитор.

      – Он ещё жив, – спокойно ответил доктор.

      – Доктор, но разве это жизнь: третий день без сознания?

      – Это кома, но ещё не смерть.

      – Вот так всегда, нужно сидеть и ждать, когда справку выпишут, – пуще прежнего заплакала женщина. – Ко мне родственники приехали с соболезнованиями.

      Зимин попросил дежурный медперсонал принести успокоительное средство.

      – Совсем люди очерствели к чужому горю, – произнес Зимин.

      Они пошли в палату. Перед входом приостановились.

      – Подход – отход. Это тоже учитывать надо. Это тоже лечит человека. И без суеты. Будешь спешить – больной никогда в тебя не поверит, – заметил Словин.

      – Тут у больной ситуация такая: была психическая травма на почве ревности, а дальше следует семейный разлад. Она не понимает его, он, с её слов, – не понимает её, или не хочет понимать слабую женщину. Обычная семейная психомелодрама, как в кино. Она бурно переживает все перипетии жизни: измена, предательство, приход и уход и вновь возвращение блудного мужа. Довела себя до глубокого невроза.

      – Что мы ещё знаем? Перечисленное – это уже последствия. Она нам доверяет? Сейчас наша задача состоит в том,