Белая обитель. Валерий Рыжков

читать эту белиберду? – главная медсестра нечаянно прижалась своим пышным бюстом к Птицину.

      – Положение обязывает, а инструкция предписывает о контроле документов нашего учреждения, – отрапортовал Птицин.

      Через полчаса Вечерский обнаружил пропажу папки. Потер потный лоб. Открыл ящик стола – там было пусто. Подошел Зимин, за ним следом Седов.

      – У меня пропала папка с черновым сценарием нашего «капустника», – произнес глухо Вечерский.

      – Не расстраивайся, вернут папку, да и так все помнят свои роли.

      – Смотря в чьи руки попадется эта папка. Для некоторых это покажется компроматом.

      – Так кто взять может без разрешения? – возмутился Зимин.

      – У нас могу-у-т не взять, а изъять, – растягивая слова, произнес интерн.

      – Теперь надо узнать, в чьих она руках, – проговорил тяжело Вечерский.

      – Не иголка, отыщется.

      – Или рванет как мина замедленного действия!

      – Тогда не замедлит себя ждать, рванет, все равно капустник завтра, так что соперники опоздали, лавры наши, аплодисменты ваши, ну а девушки потом, – смеясь, произнес Седов.

      – Шутник ты, Николай Третий, – процедил Вечерский. – Жизни не знаешь. Лаптем щи не хлебал. Я до этого места путь прошел от…

      – Слышал, от сельского врача до… Как вы мне все тут надоели за год интернатуры, меня все учат от санитарки бабушки Зины до главного врача.

      – Еще долго будут учить, так что не расстраивайся, ты только начинаешь входить в медицину и не знаешь, что у тебя должны быть руки и сердце чистые, как белый халат, – саркастически произнес Вечерский.

      – Как белый халат? Что остается от доктора через двадцать лет – ничего, в лучшем случае – ветеран труда при выходе на пенсию.

      – Разминка закончена, – произнес Горячев, стремительно вошедший в ординаторскую. – Всех вас, господа, во главе со мной вызывают в шестнадцать ноль-ноль в кабинет главного врача на местком.

      – На ковер! За что? – вопросительно протянул Седов.

      – Докапустничались! Пирожники. – Горячев развернулся и вышел.

      – Мина сработала замечательнейшим образом, – тихо произнес Вечерский.

      – Получается, что мы сами на ней подорвались, – грустно заметил Седов.

      – Не бойся! У нас трансплантология на самом высоком уровне – любой поврежденный орган заменят безвозмездно в качестве научного эксперимента.

      Вечерский хладнокровно посмотрел на часы.

      – Осталось пятнадцать минут – можно и стакан чаю, как говорит Словин.

      Глава 5

      Кабинет главного врача состоял из четырех комнат: приемной с секретаршей, которая больше ведала подковерной канцелярией и знала все слухи по больнице, в большом кабинете стоял огромный дубовый стол с тринадцатью резными стульями и картинами северных пейзажей, дальше – комната отдыха и малый кабинет.

      Секретарша Роза Карловна, отяжелевшая годами на аппаратной работе, с очками на переносице, на этот