Заблуждение. Ka Lip

из всех имен нужно было его называть именно этим? Вот, например Сергей – Серега, круто, или Коля – Колян, тоже. А он – Тимошка…

      Положив записку под подушку, Тёма вышел из своей комнаты, захлопнув дверь. Сумку с книжкой повесил в прихожей, спрятав ее под ворохом вещей.

      Гости уже заполонили квартиру. Они были везде. Незнакомые ему люди, трепали его по голове, называли Тимошкой, а он дурашливо улыбался, радуя всех такой улыбкой, помня слова отца: «Улыбайся, и люди к тебе потянутся». Только зачем ему эти люди?

      Потом началось застолье. Тёма смотрел на гостей, слушал их тосты, и глупо улыбался. Его маме говорили комплименты, какой у нее хороший сын. Он не понимал, это из-за его вечной улыбки или из-за того, что он постоянно пляшет и поет на сцене? А папа рассказывал гостям о будущем Тёмы – как тот пойдет по его стопам, и вскоре фотография Хрусталева Тимофея Степановича будет висеть на доске почета в проходной завода.

      Тёма поддакивал, кивал головой и улыбался.

      Наконец, перешли к смене блюд, а в комнату внесли плетенную корзинку с бантом на ручке. Гости по очереди вставали, говорили молодоженам напутствия в их нелегкой, совместной жизни, и клали в корзинку деньги, кто в конвертах, кто просто купюры, доллары или рубли.

      Тёмка тоже произнес поздравления сестре, которую он особо и не помнил-то. Она была старше его на десять лет. Поступив в медицинский, залетела, вышла замуж, работала потом медсестрой, затем развелась. Как мама говорила – все у Нади, как у всех. Сестра не жила в этой квартире, вот поэтому у Тёмы и была своя комната. Родители жили в своей, и была еще общая, третья комната, где стояла ненавистная стенка с вечной пылью на ней. За то, что сестра дала возможность ему жить в отдельной комнате, он был ей благодарен, это было единственное, что он испытывал к сестре.

      Порядком напившись, гости стали вставать. Зазвучала музыка из длинного серебристого магнитофона с двумя круглыми черными динамиками. Магнитофон подняли выше, и под забойную попсу народ начал выплясывать между столом и стенкой, на пороге входа в гостиную, а затем танцы перетекли и в коридор.

      Тёма, ловко маневрируя, проскользнул между танцующими, и незаметно просочился в родительскую спальню. Там на их кровати стояла корзина с деньгами. Он быстро собрал деньги, запихивая их в карманы синих джинсов. Видя, что деньги не влезают, он стал пихать конверты с ними за пазуху. Раскрывать конверты сейчас, не было времени. Заправленная в ремень джинсов, белая футболка с лицами Бевис и Баттхеда, оттопырилась на животе. Прижимая руку к животу, Тёма выскользнул в коридор, откопав в вещах свою синюю ветровку Адидас, быстро надел ее на себя, застегнув молнию.

      – Тёмыч, – прокричал пьяный мужчина, – хватая его за рукав ветровки, – Плясать будешь?

      Это был один из друзей отца, тоже токарь-фрезеровщик. Тёма его смутно помнил. Отцепиться от пьяного фрезеровщика было тяжело. Но тут из динамиков их оглушил голос Сердючки.

      Тёмка пустился в пляс, крича в лицо пьяному мужику слова песни:

      «В деле