Жребий изгоев. Всеслав Чародей – 1. Виктор Некрас

ещё что за новости? – небольно дёрнула сына за вихор, турнула с колен.

      – Дворовые болтали, – пояснил сын без тени смущения. – Говорили, будто батюшка – изгой, и ему большое княжество не положено, а раз он поехал земли примыслить, то теперь обязательно война с Киевом будет.

      – Меньше слушай дворню! – Ланка рассерженно встала. – Не княжье это дело, с дворовыми болтать.

      – Так я с ними и не говорил, они меж собой, – смутился, наконец, мальчишка. – Они и не видели, что я слушаю…

      – Та-ак, – княгиня нарочито гневно растянула слово. – Ты ещё и подслушиваешь? А вот это уж точно не по-княжьи. Не в честь!

      Но окончательно смутить Рюрика ей не удалось.

      – Мамо, а кто такой изгой? – требовательно спросил сын. Видно почуял, что раз мать сердится, то дворовые сказали правду. Или часть правды.

      – Подрастёшь – поймёшь, – отрезала Ланка.

      Вестимо, поймёт. Когда самого изгоем назовут.

      Найти того, кто болтал. Выспросить у няньки и сенных девок, где сегодня болтался княжич. Самих девок да няньку за волосы оттаскать бы нехудо – смотрели бы лучше за сыном. А уж если это они сами говорили…

      У самого Рюрика не выспросишь – скрытный, весь в отца. Тот тоже – даже подушке своей вряд ли свои тайные замыслы расскажет. И Ланке-то рассказал не вдруг, только уже когда сама догадываться начала.

      – Не надо никого наказывать, – сказал вдруг сын, глядя на княгиню исподлобья. – Они не виноваты…

      Ланка вдруг рассмеялась – весь гнев пропал невесть куда, до того потешен был насупленный Рюрик.

      – Ладно, соколёнок мой, не буду, – она вновь погладила сына по голове.

      – Да, – вспомнил он. – Я чего к тебе шёл-то? Там посол из Киева приехал…

      – Так чего же ты молчал-то столько времени, шалопут? – всплеснула руками княгиня. – Где он сейчас?

      – В гриднице, – ответил мальчишка, весело улыбаясь. – С ним сейчас дядька Кравец говорит…

      У княгини невольно сузились глаза. Тысяцкий Владимира слишком много власти в руках имеет, а это плохо. Эвон, даже княгиню не созвал, как посол приехал…

      Но тут в отворённой двери возник теремной вестоноша:

      – Матушка-княгиня, тысяцкий просит в гридницу спуститься.

      – Иду, – чуть помягчев, ответила Ланка. Тысяцкий всё-таки её позвал. Просто сын успел раньше вестоноши.

      Киевский посол был молод – лет двадцать, не более. Да и послом-то его назвать было бы слишком громко, преувеличил Рюрик – гонец, скорее. Княгиня изо всех сил сдерживала себя, чтоб не улыбнуться, но видимо, глаза её всё же выдали – гонец встретился с ней взглядом и вдруг вспыхнул совсем по-мальчишечьи, залился краской. Ланка невольно отвела глаза.

      – Великий князь Изяслав Ярославич желает видеть, княгиня, твоего мужа, – чуть дрогнувшим голосом сказал гонец. Ланка недоумённо поглядела на него, потом на тысяцкого – чуть кряжеватого чернявого боярина Кравца.

      – Послание что, именно ко мне? – звонко спросила она, и гонцу ясно послышался