Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Вячеслав Борисович Репин

и другой вопрос. После Люксембурга он нуждался в срочной консультации. В коммерческом праве стран Бенилюкса – оно везде более-менее одинаковое – Вертягин разбирался не хуже компаньонов. Однако практический опыт в таких вопросах полезнее, чем все теории. Поэтому Брэйзиер рассчитывал получить консультацию у одного из сотрудников его кабинета, который однажды уже выручал его в аналогичной ситуации.

* * *

      Накинув на плечи свитер, Петр вынес поднос с кофейником на террасу и сел завтракать на улице. Наблюдая за переменчивым с утра и низким небосклоном, он не переставал тешить себя надеждой, что облачность и серость не продержатся всё воскресенье, но уже понимал, что ожидания могут не оправдаться.

      С раннего утра на улице стояла сырость. Воздух наполняли затхлые миазмы, приносимые из-за поля. Ночной туман продолжал застилать луга. У нижней ограды остатки белой мути лохмотьями висели над газонами. А дальше, в поле всё было затянуто и вовсе непроглядной бледно-фиолетовой мглой…

      С вечера он планировал провести утро в Париже. Густав Калленборн наметил у себя дома завтрак, на который пригласил сотрудника мюнхенской адвокатской конторы, находившегося проездом в Париже. После встречи у Калленборна Петр думал заехать в гостиницу на рю Дофин, чтобы забрать Брэйзиера к себе. Но план, как всегда, изменилась в последний момент. В начале десятого Калленборн позвонил в Гарн и завтрак отменил: накануне вечером немецкий «коллега» внезапно отбыл в Мюнхен. Ехать в город было незачем. Петр позвонил Брэйзиеру и попросил его добираться в Гарн своим ходом…

      После одиннадцати над холмами всё же просветлело. Стена тумана вдруг расступилась. Справа над полями высокой волной, словно наплывающее цунами, вырос черно-фиолетовый лесной склон. Над самой кромкой горизонта сразу забрезжило. И в следующий миг весь небосвод засветился от бледного стеаринового зарева. Газоны, розарий и особенно кусты по правой стороне блекло переливались. Переполненный влагой и всё еще неподвижный, неживой воздух слегка дрожал от серебряного блеска.

      Около двенадцати Петр всё еще просматривал на террасе газеты, когда из-за дома донесся стук уличной калитки. Брэйзиер прикатил на полчаса раньше?

      Засунув очки в карман, Петр встал и зашагал к воротам. На дорожке от калитки действительно показался Брэйзиер.

      – Прошу принимать гостей… Бог ты мой, Питер, сколько же мы не виделись?! – Брэйзиер на ходу раскрыл объятия.

      – Сто лет, по-моему… Быстро добрался?

      – Стрелой… Эти поля, перелески… Скажите, пожалуйста! Как всё изменилось… – Брэйзиер с интересом озирался по сторонам. – А погода! Куда ни приеду – полощет, слякоть. Такое чувство, что за собой всё это вожу. А здесь – солнце.

      – В Люксембурге тоже дождь?

      – Там всегда дождь. Как они там живут круглый год, не понимаю…

      В твидовом пиджаке, в белой рубашке, с заправленным за ворот узорчатым шейным платком, с длинным зонтом