Сто тысяч франков в награду. Жюль Лермина

зловещее кровавое пятно. Раздались крики ужаса и отчаяния. Граф Керу схватил жену на руки, он был ошеломлен. Всех словно парализовало, и лишь Губерт де Ружетер бросился в павильон и захлопнул дверь.

      – Помогите же мне! – вскрикнул наконец граф Керу, почувствовав, что силы изменяют ему.

      Господин Равер и Лантюр взяли бедную девушку на руки. Керу сорвал с Элен фату, и ее белокурые волосы рассыпались по плечам.

      – Ранена! А может, и умерла! – воскликнул господин де Равер.

      Пуля пробила лобную кость над самой бровью; кровь, лившаяся ручьем, обагрила это прелестное личико.

      – Друзья! – вскрикнул Керу. – Заприте скорее все выходы! Убийца еще не успел сбежать! Я или спасу Элен, или умру вместе с ней.

      Снова схватив жену на руки, он побежал в тот зал, в котором незадолго до трагедии говорил о своем счастье… Слуги наскоро соорудили постель для раненой.

      – А, вот и вы, доктор! – воскликнул Керу, обращаясь к одному из приглашенных, который протискивался к графу. – Взгляните, умоляю вас! Скажите, что она еще жива, что будет жить! Я пожертвую всем своим состоянием!

      Доктор Лабар, заслуживший прекрасную репутацию, подошел к Элен:

      – Дайте осмотреть рану.

      Керу отошел в сторону. С минуту он стоял неподвижно, сжимая голову руками. Губерт, появившийся в дверях зала, вырвал его из оцепенения. Лицо молодого человека было мертвенно бледно.

      – Губерт, сын мой! – вскрикнул граф. – Что вы узнали? Говорите, говорите же! Что вы видели в павильоне? Убийца задержан?

      – Негодяй скрылся, – ответил он.

      – Сердце еще бьется, – сказал вдруг доктор.

      – Она спасена!

      – Увы! Я еще не смею утверждать…

      Губерт подошел ближе и воскликнул:

      – Она не умерла!

      – Все зависит от глубины раны, – произнес Лабар. – Если пуля проникла в мозг, то надежды нет никакой…

      Убрав волосы, доктор рукой провел по ее лбу. Зрелище было ужасное, однако вдруг глаза Элен открылись! Керу, вскрикнув от неожиданности, бросился к ней, но Губерт каким-то образом опередил его и склонился над несчастной. Открытые глаза бедной девушки завращались, губы сжались. Она, видимо, хотела что-то сказать, но ее старания оказались тщетны: лицо ее искривилось, из груди вырвался хрип, и она вдруг вся вытянулась…

      – Умерла, – констатировал доктор.

      Губерт, опустившись на колени, спрятал лицо в складках подвенечного платья. Граф Керу, пораженный случившимся, оперся на руку господина Равера. Мертвую тишину нарушил пронзительный крик, донесшийся снаружи, и в зал вбежала испуганная женщина. Все посторонились, чтобы дать ей дорогу, и тут же забыли о ней. Эта худощавая женщина с седыми волосами и вытянутым лицом была гувернанткой Элен – миссис Мэри-Энн. Три года назад граф пригласил ее к себе в дом, чтобы она занялась образованием девушки. Как нежно Мэри-Энн любила свою воспитанницу! С какой самоотверженностью она заменяла ей мать!

      Подбежав к постели, на которой лежала ее бедная ученица, она обняла ее.