Туманные тёмные тропы. Константин Бояндин

космосе, у неё роман. Ещё неделю назад они оба были живы и здоровы.

      – Откуда знаешь?

      – Ты один у нас не пишешь и не звонишь. Нормальные люди присылают открытки не только на день рождения и похороны. Ладно, не дуйся.

      – Так ты получила мои открытки?

      – Мне передали. – Она подошла к нему, уселась рядышком. «Я снова чувствую, и с каждым часом всё лучше, – подумал Майер. – Голова снова кружится».

      – М-м-м… как мило… ты меня ощущаешь, да? – она положила голову ему на плечо.

      – Ещё как. Хотя не должен, Умник…

      – Всё, хватит о нём! Хочешь, я сама тебя обследую? Чтобы ты тоже понял.

      – Что я должен понять?

      – У тебя восстанавливаются нервные ткани. Знаешь, я так вчера старалась… камень могла соблазнить, а ты почти не замечал. А сейчас и не стараюсь особо, а ты уже мой. Да? Мой?

      – Твой, Рони.

      – Не могу, – прошептала она. – Если начну, уже не остановлюсь. Вейри! Входи, уже можно! – позвала она.

      – Вейри? – Доктор приподнял брови.

      – Уменьшительно-ласкательное. Или я должна звать свою дочь «теаренти Тевейра»?

      Тевейра появилась с подносом в руках. Чай! Как кстати! Как догадалась?!

      – Иди ко мне. – Тевейра осторожно поставила поднос на столик у дивана и бросилась к Мероне. Села ей на колени, положила голову на плечо, притихла. «Чую обеих, – думал Майер, – о Великое Море!». Он встал, чуть покачнувшись, потёр виски.

      – Что с вами? – спросила Тевейра тихонько. – Вы почуяли, да? Поняли, что это тот самый чай?

      Тот самый. Верно, теперь, когда ему объяснили, всё стало на свои места. Тот самый чай, который они с Мероной пили, когда казалось, что помирились насовсем, что всё прощено, и что всё теперь будет хорошо. А на следующий день мир взорвался.

      – Тевейра… это мама попросила вас?

      – Нет, я сама захотела. Вы ведь помирились с мамой? – Мерона улыбнулась, прижала к себе Тевейру, погладила её по голове. – Пусть он скажет!

      – Да. – Майер хотел усесться на стул, подальше от них, но ноги подвели. Уселся прямо на пол. Тевейра соскочила, подбежала к нему, присела, глядя в глаза.

      – Мама, мне уйти? – спросила она, не оборачиваясь.

      – Нет, останься, Вейри. Пусть будет чай на троих.

      * * *

      Тевейра говорила, а они молчали. Тевейра рассказывала разные забавные истории, что тут с какими гостями случалось, просто говорила ни о чём, но Майер слушал и не мог оторваться. Ну почти не мог. Мерона наливала чай, и они пили чашку за чашкой. Такие крохотные чашечки. Было бы там что пить…

      Он обнаружил, что сидит и улыбается, а обе дамы взялись за руки и тоже улыбаются. И молчат.

      – Вы такой хороший, когда молчите. – Тевейра ловко увернулась от подзатыльника. – Мама! Ты ему говорила то же самое! Что, неправда?

      – Вот я тебя! Майер, что скажешь?

      – Ничего. Не знаю, что тут можно сказать. – Майер допил последние несколько капель. – Мне хорошо, – признался он. – Давно не было так хорошо.

      – Вы же не уедете? – тихонько поинтересовалась Тевейра. – Не уедете, да? Мама?