Комната в гостинице «Летучий дракон»; Дядюшка Сайлас. Джозеф ле Фаню

постарался справиться со своей тяжелой участью и прошелся по городу. Не стану докучать вам описанием отблесков луны и бредней человека, с первого взгляда влюбившегося в хорошенькое личико. Достаточно будет сказать, что я полчаса бродил по улицам, а затем направился обратно к гостинице. Сделав небольшой крюк, я очутился на уютной площади, на которой находилось два чрезвычайно высоких дома. На их фронтонах стояли грубой работы каменные статуи, много веков подвергавшиеся разрушительному действию непогоды. На одну из статуй смотрел высокий мужчина, немного худощавый, в котором я тотчас узнал маркиза д’Армонвиля. Увидев меня, он со смехом сказал:

      – Вероятно, вас удивляет, что я стою здесь, вытаращив глаза, и любуюсь при лунном свете старой каменной статуей. Но и это сгодится для того, чтобы убить время. Да и вы страдаете от скуки так же, как и я? Ох уж эти провинциальные городки! Господи, прости! Сколько надо силы воли, чтобы жить в них! Если бы я в ранней молодости сошелся с человеком, дружба с которым делала бы мне честь, однако вынуждала бы жить в подобном месте, я прервал бы с ним всякое общение. Полагаю, вы завтра утром отправляетесь дальше?

      – Да, я уже потребовал лошадей.

      – А мне надо дожидаться письма или появления одной личности – лишь это возвратит мне свободу. Но, когда все свершится, я понятия не имею.

      – Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?

      – Ничем, благодарю вас тысячу раз. О! В этом деле все роли уже в точности распределены. Я же в качестве любителя принимаю в нем участие исключительно по дружбе.

      Разговаривая, мы медленно возвращались к гостинице «Прекрасная звезда». На время воцарилось молчание. Я нарушил его, спросив, не знает ли он чего-нибудь о полковнике Гальярде.

      – Разумеется, знаю. Он немного помешан, тяжело ранен в голову. Вечно у него какие-то навязчивые идеи… Ему ухитрились дать место в министерстве – понятно, не строевое, – но в последнюю кампанию Наполеон, который очень нуждался в людях, дал ему полк. Гальярд всегда был отчаянным рубакой, а такие-то императору и были нужны.

      В городке находилась еще одна гостиница – «Французский герб». У двери ее маркиз таинственно пожелал мне доброй ночи и скрылся. Медленно направляясь к своей гостинице, я встретил в тени тополиной аллеи трактирного слугу, который подавал мне бургундское. Все еще думая о полковнике Гальярде, я остановил лакея, когда он поравнялся со мной.

      – Кажется, ты говорил, что полковник Гальярд однажды провел в гостинице неделю?

      – Точно так, сударь.

      – Он в своем уме?

      Лакей вытаращил на меня глаза:

      – Разумеется, сударь.

      – Его никогда не подозревали в помешательстве?

      – Решительно никогда. Он, конечно, буянит порой, но при этом чрезвычайно умен.

      – Что тут прикажете думать? – пробормотал я себе под нос и отправился дальше.

      Вскоре я уже видел свет в окнах «Прекрасной звезды». Карета, запряженная четверкой, стояла у двери в лунном свете, а в передней гостиницы гудела бешеная