Четыре всадника раздора. Татьяна Полякова

В ее положении люди готовы воспользоваться любой возможностью…

      – Ну да. Особенно если денег не жалко. У тещи денег куры не клюют. Муженек был тот еще пройдоха. Хапал, как говорится, ртом и задницей. Прошу прощения, – кивнул он мне. – Никто из нас не произнес ни слова, и Зорин после заминки продолжил: – Я навел о вас справки. Слава богу, что она не нашла каких-то проходимцев. У вас, насколько я понял, не бывает неудач.

      – Неудачи бывают у всех, – пожал Бергман плечами.

      – Кстати, моей первой жене очень нравился наш дом, – улыбнулся Зорин. – Думаю, этому факту в немалой степени я обязан тем, что теперь живу здесь.

      – Для средней полосы России стиль довольно экзотический, если не сказать, что совсем уж редкий.

      – Ага. Свой дом теща вам сдала? Я хотел сказать, якобы сдала?

      Бергман кивнул, а Максим Александрович головой покачал, нервно фыркнув.

      – Она всерьез считает, что у меня есть страшные тайны? Совсем из ума выжила. Думаю, ее этот гаденыш настраивает.

      – Гаденыш? – решила уточнить я.

      – Ну да. Она вам о своем любовнике не рассказала? Выдает его за врача, без которого она, само собой, обойтись не может. На самом деле он массажист. И наверняка в лечении преуспел. Моя жена его терпеть не могла, она не раз ссорилась с матерью, как раз из-за этого прохвоста. Старая баба с молодым любовником – жалкое зрелище, хотя в общем-то все банально. Жена боялась, он оберет старуху до нитки, а я только посмеивался. Но теперь, думаю, зря. Вполне вероятно, у гаденыша далеко идущие планы. Прибрать к рукам не только старухины деньги, но и наши с женой.

      – Обвинить вас в убийстве жены и завладеть имуществом? – спросила я.

      – Вот именно. Почему бы и нет? У меня из близких – только дочь, совсем ребенок. Уморит старушку и окажется в шоколаде. Личная жизнь тещи меня не касается, а вот, что она во всем его слушает… и наши отношения заметно испортились…

      – По признанию госпожи Боровской, до исчезновения дочери она относилась к вам с симпатией.

      – Вот-вот. А теперь я – злейший враг. С чего бы вдруг?

      – В ситуации, вроде вашей, муж – всегда первый подозреваемый, – сказал Клим.

      – Разумеется, – фыркнул он. – Хотя полицейские эту идею уже оставили. Может, по инерции еще и сомневаются, но вряд ли считают меня злодеем. Зато теща точно с цепи сорвалась. Она небось уже успела сказать, что в доме по ночам чуть ли не черти пляшут?

      Мы переглянулись, и Бергман ответил:

      – Ничего подобного.

      – Да? Ну, хоть ума хватило глупости не болтать.

      – И что ее заставило так думать? – задала я вопрос, вызвав у Зорина досаду. Он, без сомнений, уже жалел, что заговорил об этом.

      – Ерунда. Моя первая жена увлекалась эзотерикой. В доме были книги… я на них внимания не обращал. Теща, я имею в виду Евдокию, углядела книжку по черной магии. Что-то вроде руководства. Я после этого собрал все книжки Иды в пустой комнате, в мансарде. Выбросить не рискнул, чтобы дочь не обидеть. Все-таки это вещи ее покойной матери и, выходит, что я от них избавляюсь.

      – Вашу