.

зрачки, в них виден образ смерти,

      И в умирающем не зримей он, поверьте.

      Не ранен даже был, напрасен этот страх,

      Но, сбитый чудищем, герой повержен в прах.

      Нис, что на древо влез и там средь листьев замер,

      Над ним смеяться стал, что бледен тот, как мрамор.

      Но вскоре в свой черед затрепетал и Нис.

      Зверь дерево сломал; оно, свергаясь вниз,

      Наполнило окрест всё грохотом и треском;

      Обеты Нис успел принесть в паденьи резком.

      Но как поведать мне подробно обо всем,

      Что каждым свершено охотником и псом,

      Когда ночная тень укрыла их деянья?

      О дщери Памяти, безмерны ваши знанья,

      Прошу я, Музы, вас, подайте голос мне,

      Чтоб я воспел в стихах их подвиги вполне.

      У Антеноровых Нифалы, Ликориды,

      У двух отменных сук, в глазах огонь не скрытый,

      Сам старый Капус их натаскивал в былом,

      На вепря та и та готова прямиком.

      Но вырвался вперед броском могучим, бравым

      Молосс один, Флегон, слывущий волкодавом.

      Ошейник у него шипами испещрен,

      Учуяв кабана, со сворки прянул он.

      На бивни налетел, на злую кость слоновью,

      И пропорол бока, но, истекая кровью,

      Он хватки не разъял в погибельном бою,

      На чудище повис и честь хранил свою.

      Довольствоваться тем трофеем зверь не хочет:

      Всех душит, топчет псов, на коих он наскочит.

      О, сколько псов убил, о, сколько сбил людей!

      Тот ранен пес, тот мертв и в муках гибнет сей.

      Деревья, лошади, охотники, собаки

      Познали на себе те бурные атаки;

      Так молния мелькнет, прорезавши простор,

      Ломает, жжет, крушит, свергает кручи гор.

      Вот Крантор дрот метнул рукой своею твердой,

      Зверь вздрогнул, обратясь к нему вспененной мордой,

      Щетина в ярости вся вздыбилась в тот миг,

      Когда со всех сторон помчалась туча пик.

      Но сердце кабана не ведало испуга,

      Он дважды избегал охотничьего круга.

      Скрывался дважды он, ломая на бегу

      Рогатину, какой бил Крантор по врагу,

      Охотник настигал, спасаться бесполезно:

      Где прятался кабан, уж Крантору известно,

      От кары роковой не увернется зверь,

      Но нет, не задрожит, пусть смерть грозит теперь.

      Отряд приблизился, дабы свести с ним счеты:

      Один стрелу пустил, другой метает дроты,

      И шкуру, кою слой щетины защищал,

      Пронзал и надрывал убийственный металл.

      Он копьями разим, но избежать их тщится;

      Опасность чем сильней, тем он бесстрашней, мнится.

      Так воинами зверь зажат со всех сторон —

      Куда ни повернись, везде он обречен.

      Вот насыпь вкруг него воздвигли на ловитве,

      И кажется, уже конец подходит битве:

      Последние собрал он силы в том бою,

      Не чтобы умереть – чтоб мстить за смерть свою.

      Так храбрость в нем и злость тут пуще закипели,

      Тем яростнее он, чем больше ран на теле.

      Вот вспороты бока, вот перебит