Знай обо мне все. Евгений Кулькин

ответил я. – Завтра рано вставать».

      Я шел через тот же мост. И вновь на нем стояли какие-то «лбы». И опять никто меня не тронул. А мне почему-то хотелось, чтобы этот вечер, а вернее, ночь, готовая перейти в раннее утро, кончилась бы мордобоем. Мне вдруг подумалось, что после фамилии Пахомов стала преследовать меня другая, более изощренная в своем прямом понимании фамилия. Неужели в этом все милосердие?

      Иван Палыч на неделю уехал в Сталинград. А у меня, как на грех, поломка случилась. «Полетела» направляющая втулка коромысла. Есть такая штуковина в подвесных клапанах. И вот я – «загорал» – в гараже. Правда, механик куда-то кого-то посылал, с кем-то подолгу говорил по телефону, а я – стоял. Вернее, целый день кому-то помогал. А вечером меня жучили на собрании. И вот по какому поводу.

      Пожаловались мне как-то наши «зисятники», что не дают им жизни «жилстроевцы» – тоже сталинградские шофера, только из другой колонны. До чего они, черти, додумались. У «зиса» свет, словно лампешка на радиаторе стоит, не боле. А у них, получивших новые «газоны», такой, что хоть иголки собирай. И вот «жилстроевцы» стали подлавливать наших «зисятников» по темну, конечно, на крутых подъемах. Подпустят поближе. Потом как врубят по глазам. Те, понятное дело, остановятся. А тронуться с места мощи нет, потому что загружены на совесть. А те спускаются рядом и ржут, и улюлюкают. Им – потеха.

      А на «интере» – море света. Дальний, именуемый прожектором, километра на два бьет. И я сроду или на ближнем ездил, или – вовсе – на подфарниках.

      И вот меня «зисятники» уговорили хоть раз проучить «жилстроевцев».

      Подкараулил я их на той же горе, где они наших ребят изнуряли. Переморгнул с ближнего на подфарники. А они на дальнем дуют и вся любовь. Никакого внимания на мою просьбу убавить свет не обращают. Притормозил я малость, подпустил их метров на пятьдесят, а потом – как врубил прожектор. Они все и пристыли. Спускаюсь по-малому. Мат слышу. Кричу: «Это вам за наших «зисятников».

      Может, мера моя и была злодейской, но больше «жилстроевцы» светом не баловались.

      И вот, говорят, на головной машине тот раз ехал там какой-то тип из начальства и засек мой номер. И сегодня мочалить на собрании решили мою душу. А может, и попробовать и «ума вставить». Это как получится. И то и другое, то есть выговор и простое порицание, по-моему уже на меня не действуют. А наказывать более решительно здесь, в командировке, просто не решаются. А вдруг я возьму да и кину на стол заявление. Сколько тогда машина простоит без шофера.

      Пока я огинался по гаражу, еще одного неудачника встретил. Только из соседней, местной колонны. Звали его Михаил. А по фамилии Донсков. Шустрый такой. Фикса спереди. О чем бы не заговорил, он обязательно в курсе. Завидовал я таким людям, хотя и сам не был дундук дундуком, как некоторым казалось.

      Но удивил Мишка меня еще и тем, что он уже был женат. Жена, как и я попервах, тоже ему в рот заглядывает. Познакомил он меня и со своими родителями: с отцом – в прошлом моряком-черноморцем Михаилом Михайловичем и матерью Анной Ивановной –