Знай обо мне все. Евгений Кулькин

еще. Водка укрепила решимость. Мы хотели похоронить Норму в Мишкином саду. Но тут внезапно запротестовала мама.

      «Здесь же Мишина бабушка лежит!» – устыдила она меня.

      А мне, если откровенно, Норму было жальчее многих людей. Я не мог в ту пору понять, кем для меня была эта собака. Конечно же, не в простой привязанности и преданности дело. Она, как я уже говорил ранее, была частью моей, в общем-то далеко не легкой и не безгрешной судьбы.

      Я весь вечер просидел на порожках. Несколько раз выходила меня звать мама, но я упрямо ждал Гиву.

      Он пришел часу в двенадцатом и молча опустился рядом со мной.

      «Где?» – спросил я ровным тоном.

      «За Яблочным, в яру», – ответил он.

      «Ты хорошо запомнил дом?» – поинтересовался я, поощряя пожатием руки его, как потом пойму, тоже преступные действия.

      «А если не он?» – осторожно спросил Гива. Так осторожно, словно от его вопроса мог упасть потолок.

      Я не мог объяснить, что мне подсказало: его это пуля. Больше некому. Не будет же сам майор заниматься такой черновой работой.

      «Но он мог приказать?» – задал я самому себе вопрос. Но тут же расплавил его в жарыни злобы, что подкатила под горло.

      Наутро первым ко мне прибежал Чурка.

      «Ну чего ты удумал?» – спросил.

      «Ворота суриком покрасить», – ответил я.

      «Зачем?» – насторожился Юрка. Он всегда «клевал» на дешевую «покупку».

      «Чтобы козлы меня десятой дорогой обходили».

      Хлюпнул он носом, уморщил его, как при чохе, и промолчал.

      Гляжу я на него: вылизанный он какой-то весь, словно корова его языком причесала и кольцо кудрявое на лоб слюной прилепила.

      Не любят у нас на улице Чурку. Враждовать с ним никто не враждует, но и дружбы не водит. Так – неприкаянно – и мотыляется он промеж пацанов.

      Мы с Гивой дважды обошли дом Пахомова. Находился он у самого края оврага. Забором был огорожен только с двух сторон.

      Потому что слева, на всю глубину двора, стояли соседские дома, катух и сарай-дровник. А сзади и вовсе нечего городить. Там был – яр.

      Со дна оврага мы оценили, что двор Пахомова стоит на порядочной верхотуре, на которую взлезть будет не так-то просто.

      Стали думать.

      «Может, петлю вон на тот столбик накинем?» – показал Гива.

      «Тоже мне табунщик! – высказал я сомнение и добавил: – Накинуть-то можно. Но только не с твоей ухваткой».

      И, как потом пойму, зря обидел друга. Он эту науку где-то постиг, без отрыва от нашей улицы.

      Теперь надо было узнать, есть ли на пахомовском подворье собака. Вообще-то не должна быть. Иначе бы стрелять в Норму у него рука не поднялась.

      Однако через яр было видно, что в левом углу что-то наподобие халабуды имеется.

      И тут нас внезапно разыскал Юрка Чуркин. С биноклем.

      «Нате, – говорит, – не ломайте зря глаза».

      И я сразу же увидел конуру. И не только ее, но и собачонку рядом с ней. Маленькую такую, пузатенькую, чем-то на Пахомова похожую, только в миниатюре.

      «Значит, утремся рукавом и подумаем,