Афродита, или Античные манеры. Пьер Луис

её одной. В тот день, когда она вздумает взойти на Брузион, я знаю немало наших любовников, которые к нам уж больше не вернутся.

      – Ого!

      – Конечно. Я готова не знаю что сделать ради этой женщины. Поверьте мне, здесь нет более красивой.

      Они втроём подошли к керамиковой стене. На огромной белой поверхности с одного конца до другого шли надписи черными буквами. Когда любовник хотел явиться к какой-нибудь куртизанке, ему стоило только написать своё и её имя с указанием предлагаемой платы; если личность писавшего и предлагаемая сумма были признаны достойными внимания, женщина оставалась возле надписи и поджидала, пока явится её автор.

      – Смотри-ка, Сезо, – сказала смеясь Трифера. – Какой это злой шутник написал такое?

      И они прочли надпись большими буквами:

      Б А К X И Д А

      Т Е Р 3 И T

      2 О Б О Л А

      – Не следовало бы позволять так издеваться над женщинами. По мне, если бы я была римархом, я б непременно произвела расследование.

      Но немного дальше Сезо остановилась перед более серьезной надписью.

      СЕЗО из Книды

      Тимон, сын ЛИЗИАСА

      1 МИНА.

      Она слегка побледнела:

      – Я остаюсь, – сказала она.

      И она прислонилась спиной к стене под завистливыми взглядами проходивших товарок.

      Несколькими шагами дальше Музарион нашла и себе приглашение, также приемлемое, хотя и не столько щедрое. Трифера одна возвратилась на мол.

      Так как время было уже позднее, толпа была не такая густая.

      Однако три музыкантши продолжали петь и играть на флейтах.

      Наметив незнакомца с несколько смешным животом и одеянием, Трифера хлопнула его по плечу:

      – Ну, папаша! Держу пари, что ты не александриец, а?!

      – Ты права, дитя мое, – ответил добряк. – Ты угадала, и я очень дивлюсь и городу и здешним людям.

      – Ты из Бубаста?

      – Нет, из Кабазы. Я прибыл сюда, чтобы продать хлеб и завтра возвращаюсь назад, разбогатев на пятьдесят две мины. Благодаря богам, лето было хорошее.

      Трифера вдруг преисполнилась интереса к этому торговцу.

      – Дитя моё, – продолжал тот робко, – ты можешь доставить мне большое удовольствие. Я не хотел бы вернуться завтра в Кабазу, не имея возможности сказать жене и трем дочерям, что я видел знаменитых людей. Ты ведь должна знать здесь всех знаменитых людей?

      – Кое-кого знаю, – сказала она смеясь.

      – Хорошо, назови мне их, когда они будут проходить здесь. Я уверен, что за эти два дня я встречал на улицах и самых влиятельных государственных людей. Я прихожу в отчаянье, что я не знаю их.

      – Я тебе угожу. Вот Навкрат.

      – Кто это, Навкрат?

      – Это философ.

      – А чему он учит?

      – Что надо молчать.

      – Клянусь Зевсом, это учение не требует большого ума, и этот философ мне вовсе не нравится.

      – Вот Фразилай.

      – А кто это, Фразилай?

      – Это глупец.

      – Так, зачем ты его показываешь.

      – Потому что другие его считают выдающимся.

      – А