За несколько лет до миллениума. Сергей Синякин

на ресницах гордости метельной

      Дрожат слезинки жалости капельной,

      Всё остальное – полая вода.

      Она жена поэта Василия Макеева. Иногда я удивляюсь тому, как две творчески самодостаточные личности уживаются под одной крышей. И ведь не подломил ее муж. Осталась Татьяна со своим голосом и со своей искренностью: всем тем, что дает право на стихи.

      Она в вечных заботах – что-то решает, за кого-то хлопочет, что-то делает, наивно интригует, вечная общественница, которой тесно в стихах. Вокруг нее жизнь, и она торопится решать жизненные вопросы, и это противоречит моим представлениям о поэтах, которые мне всегда казались немного не от мира сего и оттого не слишком подготовленными к современному существованию.

      Одно время она занималась переводами с грузинского. Ею переведены книги поэта Мзии Хетагури «Ждите ответа» (М., 1985) и «Здравствуй!» (Тбилиси, 1987). Перевела достойно, о чем свидетельствует премия Маяковского (1985), врученная Союзом писателей Грузии.

      Но все-таки лучше всего ей удаются собственные песни, когда она выплескивает то важное и главное, чем живет и дышит ее душа. Иначе и быть не может. Иногда она это делает безжалостно к самой себе, что удивительно – каждый человек относится к себе гораздо лучше, нежели к другим.

      Но как иначе расценить такие ее строки?

      Но помутнеет свет в саду,

      Когда не станет и в помине

      Меня…

      Лишь уголья в камине

      Окликнут зябкую звезду.

      И кто заплачет?

      Легкий дым

      Любви

      Уйдет в ночную проседь…

      Нельзя ни потерять, ни бросить

      Того, что было не твоим.

      Татьяна Брыксина в вечном поиске своего жизненного идеала, в вечном поиске любви, которой ей недоставало в детстве, в юности, в самом недалеком прошлом. Я не о той любви, которая случается у мужчины с женщиной, я о любви той, которая является стержнем нашего существования и обеспечивает гармонию.

      Впрочем, и в стихах о любви, где сказано почти все, она ухитряется найти собственную нотку чисто женскую, не похожую ни на чью.

      Я имя твое запивала вином,

      Висок целовала, как тонкую льдинку,

      А ты сквозь меня, словно сквозь невидимку,

      Идешь, исчезая в проеме дверном.

      Я слово твое возводила в закон,

      Закон соблюдала со страстью рабыни,

      А ты, от своей угорая гордыни,

      Молчишь, словно еле со мною знаком…

      О, свет поднебесный,

                     как трудно любить

      Мужчину, что плавал с тобой в океане,

      А выплыл, как ломтик лимона в стакане,

      И женщину учит в покорности жить.

      Думаю, не у каждого современного поэта встретится нечто подобное – стихи, полные нежности и горькой тоски, стихи, в которых трепещет и плачет женская душа. Иногда ей кажется, что она многое сделала когда-то не так, что где-то в прошлом осталось то настоящее, которое могло перевернуть ее жизнь. Увы! Жизнь не имеет сослагательного наклонения.

      И я до времени не знала,

      Что