Ветеран Армагеддона. Сергей Синякин

бывало, пивали и гуливали,

      Но не только стаканчиков для

      Забегали, сидели, покуривали,

      Вечерок до рассвету продля.

      Чай, стихов при огарке моргающем

      Перечитано-слушано всласть.

      Чай, гитара Высоцкого с Галичем

      Тоже здесь, а не где завелась.

      Чай да сахар да пища духовная,

      Но еще с незапамятных пор

      Наипервейшее дело кухонное —

      Это русский ночной разговор,

      Где все время по нитке таинственной,

      От какого угла ни начни,

      Все съезжается к теме единственной,

      Словно к свечке, горящей в ночи,

      Россия![16]

      Что вы хотите? И после смерти болят человеческие души о покинутом мире, о жизни, которой там живут оставшиеся родные и близкие. Да и Аренштадт пел душевно. Не Галич, конечно, с Высоцким, да и арфа – совсем не гитара, а все равно выходило так, что щеки солью щипало.

      Глава десятая

      Судя по всему, инерция в Раю была никак не меньше земной.

      Лютикова продолжали печатать, критики о его творчестве отзывались хорошо, только один, по-прежнему скрывавшийся под инициалами «И. И.» то и дело в коротких заметочках, похожих на комариные укусы, доброжелательно интересовался: а что автор хотел сказать вот этим, что он имел в виду, выводя такой-то образ, а не хочет ли автор… Ну и тому подобное, сами знаете, как это бывает, когда кусить полной пастью нельзя, а сделать это отчаянно хочется.

      Авторитет Лютикова вырос до такой степени, что новый литературный талант помянул в газете «Райская жизнь» архангел Михаил, который по циркулировавшим среди литераторов слухам, являлся при Самом серым кардиналом и в силу этого отвечал за идеологию и развитие райской словесности.

      Это уже и вовсе намекало на официоз и возможное причисление если не к классикам, то уж по меньшей мере к лику святых, что означало чуть ли не больше первого.

      Перед Лютиковым открылись новые двери, и муза этим воспользовалась, чтобы отправить своего протеже в творческую командировку в обитель классиков.

      Тут-то Лютиков и понял, что живет не в Раю, а где-то рядом с Чистилищем.

      Не зря, не зря именовали место его посмертного существования экспериментальной обителью!

      Обитель классиков немного напоминала пограничную зону.

      Для молодого читателя, который совершенно не знаком с этим построением, рожденным мыслью одного из пограничных чиновников некогда существовавшего Советского Союза, немного расскажем об этом хитром изобретении. Пограничные зоны обычно устраивались близ границ с сопредельными государствами, и въезд в эти зоны был категорически воспрещен всем тем, кто не имел на то официального разрешения. Для того чтобы такое разрешение получить, надо было быть абсолютно лояльным в своих мыслях и поступках. Право постоянного жительства в этих зонах имели только местные жители, родившиеся в этих местах или поселенные за определенные заслуги. Персона

16

Юлий Ким. Московские кухни.