Говорю вам…. Борис Екимов

головой.

      – Влил, влил бензину, взаправди. И справку отвез, спаси Христос, выручил. – Она кинулась в горницу и вынесла бутылку самогона. – Вот она твоя, сохраняется. Я сразу налила и сказала: как схочешь, зайдешь. Заберешь или тут выпьешь?

      – Тута, с ребятами.

      Поставили ему закуску. Товарищ мой сел за стол. А потом, когда ушел гость, выпив и поговорив, я, хоть и понял все, спросил у матери:

      – Это он за магарычом приходил?

      – Конечно. Он бензину мне наливал и справку отвозил в сельсовет.

      Я покачал головой, и мать меня поняла.

      – А как же, сынок, – сказала она. – Без этого никуда. Без поллитры – никак. Я и говорю, дрожжей матери, дрожжей везите. Такая жизнь пошла, без пол-литров одинокой женщине жить невозможно.

      А потом еще гости нагрянули. Мы уж из кухни ушли, телевизор глядели, когда загремели воротца и на крыльце застучали. Мать пошла отворять. А мы с места не тронулись. Слышали голоса: женский вроде, плачущий, и низкий, мужской, и материн. Слышали, но не особо прислушивались, мало ли дела какие. Но потом мать вошла и позвала нас:

      – Выйдите, ребята. К вам пришли, по делу. Вы их знаете.

      Пошли мы на кухню. Ночных гостей я не знал. Может, и видел раньше, но забыл.

      Мужик был старый, не по-деревенски лысый и в очках, изрядно выпивший.

      Мать пыталась его к столу усадить, на табуретку, к свету, а он возле печки устраивался, на полу и твердил свое:

      – Я в грязном… с работы… здеся, здеся….

      – Говорю ему, не ночьми надо, а по свету, по-людски, – оправдывалась жена. – А он, как спасовская нуда, пошли и пошли. Выпил, чего с ним!

      – Не беда, – успокаивала ее мать. – Мы не ложились.

      – Вот… – вытащил мужчина пачку бумаг. – Вся канцелярия. Помогите, ребята. А что не ко времени, простите. Я сроду до ночи работаю. Летом на плантациях, зимой на ферме. Помоги, сынок. Я тут принес… – из кармана пиджака он вынул поллитровку и протянул мне.

      Я засмеялся, а мать кинулась к гостю.

      – Ну, зачем? К чему? Убери. Они не пьют.

      – Выпьют, – убежденно ответил мужик. – В дело оно…

      – Ты и без дела мимо рта не проносишь, – укорила его жена. – Пришел бы вот трезвый, по-хорошему…

      – Да я, може, оттого и выпил. Меня горе нудит. Жизню прожил, а паспорта не заслужил. Чего ж я – никудовый или полоумственный? Я войну прошел… И всю жизню работал.

      Бросив возле печки бумаги свои и бутылку, мужик достал табак, свернул козью ножку и засмолил.

      – Конечно, обидно, – поддержала мать. – Всем паспорта дают, а ему никак. Туды-сюды кинется, а нашего брата не дюже привечают.

      Я взял бумаги и к столу их понес, к свету.

      – Военный билет у него есть… и тама годы указаны, – объяснила жена. – Сельсовет требует паспорт, а его не дают. Метриков не хватает. В город, говорят, пишите. Мы писали, а оттуда говорят, на месте разберитесь. А в загсе одно талдычут… И людей собирали, свидетелей – все одно…

      Дело