Имя Тени – Свет. Алена Браво

примириться с тем, что это – было, и реки не пересохли, и леса не истлели, и небо не обрушилось на землю. В моей модели мира возник пролом, зиявший под ногами, – сквозняком просачивался через него холод небытия, этот пролом нужно было немедленно заделать, иначе невозможно было жить дальше. Заделать – но чем? Что могло пригодиться мне в качестве строительного материала? «Речевки», стяги, бездумные фразы про готовность отдать жизнь «за дело партии», легко произносимые моими одноклассниками? Но я – я не ощущала в себе такой готовности, так и сказала классной руководительнице, когда девочка из «Г» класса предала меня.

      Случилось так, что в своих одиноких прогулках по городу я однажды случайно оказалась в необыкновенном месте. Это был Свято-Воскресенский собор – я ступила за железную ограду, и знакомое лишь по книгам ощущение настоящего охватило меня. Я полюбила ходить туда: там я могла отдохнуть от нудной муштры, надоевших домашних скандалов, вечного лицемерия взрослых – и однажды, из сострадания, что ли, взяла с собой девочку из параллельного класса. Она и рассказала все учительнице. Потом я стояла на мосту между старым и новым городом; в старом цвел куполами собор, в новом гнездилась моя школа, – глядела сквозь закипающие слезы на черную ощеренную Березину, трудно освобождавшуюся ото льда. «Социализм или смерть!» – лозунг оказался вовсе не предложенным мне свободным выбором, это была жестко заданная формула: или ты с нами, или тебя НЕТ. Конечно, ты где-то там есть, с киркой или метлой, объяснила учительница, но о том, чтобы реализоваться, можешь забыть. На том мосту я взвесила каждую часть альтернативы и отклонила обе. Я выбрала третий компонент, который в формуле отсутствовал: ЖИЗНЬ.

      Барочная витая решетка с тихим жужжанием отъезжает в сторону. Пунцовые соцветия азалий нацелены на меня в упор, словно бессонно-бдительные звезды моей Родины, – здесь я на ее территории. Довольно крупная ящерка нахально перебегает мне дорогу. Что ж, скоро выяснится, хорошая ли это примета.

      Вице-консул СССР в Сантьяго-де-Куба Дмитрий Владимирович долго рассматривает мой заграничный паспорт, горделиво украшенный двумя визами: кубинской – на постоянное место жительства, и советской – на три месяца, – рассматривает с легким отвращением, словно жирную ящерицу. Даже золотой зуб у него во рту излучает холод.

      – Ну и что? Срок вашей частной поездки истек. Почему вы до сих пор здесь?

      – А где же мне быть?

      – Как это где? – притворно удивляется дипломат. – В СССР, конечно.

      – И что, разрешите спросить, мне там делать?

      – Как это – что?! Ожидать разрешения советской стороны на постоянное проживание на Кубе.

      – Разрешение есть. Это кубинская виза на ПМЖ запоздала, она догнала меня в Одессе, за час до отправления корабля, – а без этой визы меня не могли выпустить из страны иначе, чем в гости на три месяца. И вы это хорошо знаете.

      – Однако ответ на наш запрос, действительно ли вам разрешен выезд из